style="font-size:15px;"> – Партийные симпатии всегда на стороне демагогов. И всякий, кто молчит, – уже опасный автор. Кто его знает, может, он в эту пору обдумывает цивилизованный вариант, который чужд пещерной стране?
Оутса начинало поджевывать чувство некой обиды. Он даже точно не мог сказать, за что и на кого обижается. Но умный этот дом как бы растворялся в некой глупости. И все заквасила та самая пресловутая ложка дегтя.
А карлик продолжал:
– Опять же на последней партийной конференции Горбачев изрек, что наконец-то коммунисты должны за что-то отвечать. И тут его ожидало уже дикое противостояние. Потому как в России не привыкли тушить пожар те, кто поджигает. И высшая власть, чем-то схожая с Божьей, поддерживала в этой сфере монопольное положение.
Конечно, оратор был знатоком всех процедурных тонкостей. Он знал, что такое аппаратная борьба, какую позицию кто в какой момент займет. Но он понятия не имел, на чем держится единство громадной страны. И что Россия – это целая культурная эпоха человечества.
Оутсом овладело какое-то бездумное оцепенение. Потому как политическое обновление, которое началось в России, было результатом очень тонкого маневрирования, интриг, воспитания трепета перед носителями власти. Это с той переносной трибуны все кажется просто. А в жизни стабилизовать ту или иную ситуацию, даже использовав самый разумный аргумент, ой как бывает непросто. А все дело в том, что человек, заряженный совершенно на другие ориентиры, нетипичные требования воспринимает как посягательства на его национальную оригинальность.
Он вспомнил одного журналиста, с которым – в ничем не обязывающих тонах – обсуждал принципы финансового созревания. Куда, к примеру, направить экономическое мышление, чтобы не распылять платежных средств.
– Это только у вас возможна, скажем, устричная война! – вскричал он. – Социальная сознательность нашего человека настолько высока, что он никогда не опустится до капиталистического безумия.
– Но весь тлетвор в том, – возразил Оутс, – что у вас был НЭП. Который наглядно показал: когда нормально живет бизнесмен – и люди вокруг него не чувствуют себя изгоями.
Журналист горячился. Ему до сих пор казалось, что истинным одарителем народа являлась госплановая нечисть, которая бессилие режиссера скрашивала заведомо дутыми цифрами.
Ежели он ослаблял хватку, то снежный ком экономического беспредела тут же потрясал инертную систему. И начинали искать крупные направления, куда бы направить главный удар политического бескультурья.
В спарке с прошлым пронизанная тоталитарным мышлением страна не опиралась на людей с деловой порядочностью, не разрабатывала свой кодекс правил, а подключала агрессивный национализм, списывая все свои промахи на политическое противостояние капитализма и социализма и пользуясь вместо доводов уже ставшими привычными окриками.
И нигде, как в России, существуют пороки немыслимой протяженности, они одновременно демонстрируют ровную замкнутость и почти планетарную
