это очень не нравится Оутсу. И не потому, что он святой перед тем, что плохо, а может, наоборот, хорошо лежит. Но он не мог все это смаковать. Тем более рассказывать посторонним. Чтобы не вызывать эстетического отвращения.
Соммер же, в общих чертах зная миссию Оутса, серьезно ее совершенно не воспринимал.
– Русские и так бесподобно глупы, чтобы их еще заряжать нашей дурью, – сам себе говорил он.
И поскольку доля осторожности в некоторых словах у него была, он на людях не говорил того, что глубинно думает, ибо считал, что Россия – это дом с привидениями.
И, если честно, именно поэтому Оутсу с ним больше чем неуютно.
4
И все же в Штаты Оутс был вызван. Причем, чему очень обрадовался, без Алекси Соммера. Вместо него его сопровождали два явных и неведомо сколько тайных агентов. Явными были писатель Дитлер Грин, известный под личиной писателя Саввы Морского, и Джачито Панетти – итальянского происхождения голливудский актер, кажется, играющий преуспевающих бизнесменов.
О том, что у Дитлера было сомнительное прошлое, Оутс не сомневался. А что из себя представлял актер, понятия не имел.
Грин, как всегда, много болтал.
Вот и сейчас его надирало рассказать, как он ездил в Волгоград и там ел осетровую икру ложками.
– Не поверите! – кричал он. – Поставили перед нами чуть ли не корыто и говорят: «Гуд бай, ребята!»
Потом он рассказал, как художественный директор фирмы, которая производит икру, устроил концерт.
– Что там было! – восклицал он. – И главное, творческое общение никем не контролировалось. Правда, полицейские их были. Но они разинув рот смотрели на меня. Видимо, первый раз видели живого писателя.
Оутс, почти не слушая, смотрел на верхнюю кромку облаков, напоминающую арктическую пустыню, слушал, как чуть подсбивался на какой-то заичке один из двигателей, и размышлял о том, зачем это он вдруг внезапно вызван в Вашингтон.
Хотя, если честно, ему неведомо, куда ему, собственно, ехать. Билет был до Нью-Йорка. А там…
Почему-то исчезновение Хога он все же связывал с какими-то своими неудачами. Серьезным минусом в его работе было, конечно, похищение дочери Валерия Самдеева. Может, Майя, действительно сломленная наркотиками, и мешает отцу входить в контакт с Горбачевым, чтобы создать нейтральное поле, в которое и полагается вторгнуться Оутсу? Но, скорее всего, она никакая не ясновидящая, а просто по молодости лет об этом растрепалась, и отец поддержал причуду дочери. И теперь ее зря мучат, выпытывая того, что она не может сделать или совершить.
И еще, в чем он не хочет признаться даже самому себе, ему почему-то кажется, что политика власти в России меняется по совершенно от него не зависящим причинам. Потому как большинство людей, с которыми ему приходилось встречаться, думает нормально. И политическая испорченность почти никого не тронула. И та некровавая война, как ее тут зовут, «холодная», в силу особенности
