будет с тобой! Не обижайся, пиши!
Твой друг Закатова Оля.
«За что обижаться-то? Ты и не представляешь, дурочка, как одно лишь слово твоё уже исцеляет».
Окурок обжёг Кольчугину пальцы, он затушил его и надолго задумался.
III
Время от времени заключённые с затаённой надеждой жевали слух о снятии с должности начальника «четвёрки». Кто его запускал в колонии и зачем, дознаться было невозможно: слух обрастал новыми подробностями, но Кукуева почему-то не снимали.
С нетерпением ожидалось и злорадно обсуждалось очередное «снятие» начальника и накануне Дня России. Однако надежды зэков вновь не сбылись: 12 июня майор Кукуев изгнан с позором не был, более того, даже получил от руководства медаль.
«Индюшина!» – скрипели зэки, как немазаные петли.
Большой птичий кадык и впрямь делал Кукуева похожим на индюка. Майор знал свою кличку, но вида не подавал. Нелюбовь между ним и зэками обоюдной была. Начальник «четвёрки» не упускал случая прижучить, как он выражался, «этот сброд». Провинившихся ждал карцер.
Не трогал ненавистный майор лишь строительную бригаду – она ему безбедную старость обеспечивала. Правда, доказать махинации начальника со стройподрядами ни один заключённый не смог бы. Иван Алексеевич Кукуев, осторожничая, никогда ничего лично не подписывал…
Будоражащий колонию слух Кольчугин принял равнодушно: схоронившись в свою скорлупу, он мыслями был не в казённом доме, а в полутёмном, пропахшем печной сажей деревянном домишке на краю деревни Берёзовка. Он был с Ольгой. По письмам только и знал, как живёт она. Знал, что семья Закатовых тратит две инвалидные пенсии – Олину и отцовскую, а также зарплату мамы-почтальона на врачей, лекарства и инструкторов по физкультуре.
«Как я познакомился с ней? Со скуки это вышло или нет?.. Познакомились мы два года назад. Да, точно. Я отсидел уже половину своего срока: подломил тот злосчастный магазин… Она пять лет провела в инвалидной коляске.
Она написала статью в журнал «Ваши истории». Я прочел и отправил письмо «на деревню девушке» по тем скудным данным, которые были в журнале. А оно почему-то дошло.
«Сейчас я могу сгибать ноги в коленях и шевелить пальцами, а это большие достижения, – писала в своей статье Ольга. – Я уверена, что пройдёт ещё время, и я буду ходить самостоятельно».
Позже она рассказала мне, как ударно, без троек, окончила школу, поступила на свой истфак. Сдала первую сессию, в первый раз приехала домой на каникулы. А перед самым отъездом… не смогла встать на ноги. Это теперь врачи кое-как объяснили ей и самим себе, что, мол, какая-то инфекция, сужение кровеносных сосудов… А тогда Оля просто обнаружила, что половины её как будто нет…
Первый раз я чёрт-те что накарябал ей, – устыдил себя Кольчугин. – Кажется, плакался и оттого подло выставился: ломтём отрезанным назвался. Кто-то вон «пятнашку» мотает и ничё, крокодиловы слезы не льёт».
«Когда
