ли ты?
Паскуаль встал:
– Да, если вы мне ручаетесь за согласие Марго.
– Ручаюсь.
– В таком случае постарайтесь предупредить ее. Я займусь приготовлениями.
– Я позабочусь о чем угодно, но предупреждаю, это недешево обойдется.
– Я заплачу за все сколько следует.
Вальбро задумалась на минуту:
– Будь сегодня вечером, около десяти часов, близ фермы Риваро. Я буду там с лошадьми и каретой и предупрежу Марго.
С этими словами они расстались. Паскуаль отправился домой, а Вальбро – в Новый Бастид.
В этот вечер ферма Риваро была далеко не так оживлена, как обыкновенно: слуги были отпущены по случаю праздника. Хозяева после ужина расположились у себя в комнатах. Мулине по привычке обошел вокруг дома, спустил с цепей собак и, убедившись, что все в полном порядке, ушел к себе в каморку, устроенную возле конюшен. Марго не ложилась спать; в десять часов маленький камешек ударил в стекло. Она ждала этого сигнала. Одетая в темное платье и завернувшись в плащ, она тихо отворила окно и, несмотря на темноту ночи, разглядела приставленную к стене лестницу. Марго тихо спустилась по ней и упала в объятия Паскуаля.
– Это ты, мой милый, – говорила она, прижимаясь к его груди.
– Наш поступок далеко не безупречен, – грустно ответил он, – но мы не виноваты в этом. Вся ответственность падает на тех, кто не желал соединить нас. Впрочем, если у тебя появится хоть малейшее сожаление о настоящей минуте, вернись к родителям, я не удерживаю тебя.
– Я люблю тебя, – прошептала она ему на ухо.
Паскуаль быстро повел ее прочь от дома. Пройдя сто шагов, они встретили Вальбро. Жестом старуха указала им на повозку, в которую были запряжены две лошади. Рядом стоял неизвестный человек. Влюбленные тотчас уселись в эту неудобную повозку. Паскуаль взял вожжи, отдал деньги Вальбро, потянул возжи, и лошади побежали по дороге, не производя ни малейшего шума, – предупредительный возничий обернул их копыта тряпками.
– В добрый путь, – попрощалась с ними Вальбро.
Затем, обернувшись к своему спутнику, она передала половину полученных денег.
– Спасибо, старая, – сказал он. – А дорого бы я дал, – прибавил он, смеясь, – если бы мне удалось подцепить эту красотку.
– Эта дичь не для тебя, Фурбис.
– Вот как! Неужто не для меня?! – воскликнул неизвестный, которого Вальбро назвала Фурбисом.
Между тем повозка катилась по направлению к Авиньону. На ферме все спали, и только на другой день, в восемь часов утра, Риваро и его жена узнали из письма дочери о постигшем их ужасном несчастье.
– Презренная! – вскрикнул Риваро. – Разве она мало нас мучила? Она пишет, что должна была принести нам это последнее бесчестье.
– Этот Паскуаль вскружил ей голову, – сказала госпожа Риваро.
Фермер отрицательно покачал головой:
– Нет-нет, скорее
