и некстати хихикали, кричали при малейшем поводе. Я прозвал их тараторками. В шуме, производимом этими молодыми девицами, я уличил возможность тайком обратиться к мистеру Фрэнклину.
– Все благополучно, сэр? Вы привезли алмаз? – спросил я.
Он кивнул, ударив рукой по нагрудному карману сюртука.
– А индийцев видели?
– Нет.
Дав этот ответ, молодой джентльмен спросил о миледи и, узнав, что она в маленькой гостиной, сразу направился туда. Он не пробыл там и минуты, как раздался звонок, и Пенелопу послали передать мисс Рэйчел, что мистер Фрэнклин Блэк желает говорить с ней.
Проходя через переднюю спустя мгновение, я вдруг остановился как вкопанный, услышав крики из маленькой гостиной. Я вошел туда, чтобы узнать, не случилось ли чего серьезного, и увидел, словно зачарованную, мисс Рэйчел с алмазом в руках. По обе стороны от нее на коленях стояли тараторки, пожирая глазами драгоценный камень и вскрикивая от восторга. Мистер Годфри, всплескивая руками, тихо произносил своим певучим голосом: «Бесподобен!»
Мистер Фрэнклин, дергая себя за бороду, тревожно поглядывал на миледи, державшую в руках выписку из завещания полковника. Когда я поинтересовался, какие будут дальнейшие приказания, она повернулась ко мне, и я увидел гнев, блеснувший в ее глазах.
– Зайдите ко мне через полчаса, – ответила она.
С этими словами она вышла из гостиной. Было видно, что ею овладело то же затруднение, что и нами с мистером Фрэнклином, когда мы беседовали на зыбучих песках. Являлся ли Лунный камень доказательством того, что она обошлась с братом крайне несправедливо, или, напротив, указывал на то, что ее брат был еще хуже, чем она думала о нем? Прежде чем я успел выйти из комнаты, мисс Рэйчел, всегда внимательная к старому слуге, остановила меня.
– Взгляните на это, Габриэль! – воскликнула она, и алмаз ярко блеснул.
Господи помилуй! Вот уж поистине алмаз! Блеск, струившийся от него, походил на сияние полной луны. Когда вы смотрите на камень, его желтая глубина притягивает к себе так, что вы не замечаете ничего вокруг. Глубина его казалась неизмерима, как само небо. Мы положили его на солнце, затворили ставни, и он засиял своим собственным лунным блеском в темноте.
Оторвавшись от этого дивного зрелища, я, наконец, заковылял вниз к своей команде, чтобы через полчаса явиться в комнату миледи. Разговор с госпожой во многом являлся повторением нашей беседы с мистером Фрэнклином на зыбучих песках, с той лишь разницей, что я умолчал о фокусниках. Оказалось, что миледи побуждения полковника представлялись в самом черном свете, и при первом удобном случае она намеревалась отнять у дочери Лунный камень.
Когда миссис Вериндер меня отпустила, я отправился принарядиться для приема гостей. Не успел я надеть белый жилет, как пришла Пенелопа, будто бы для того, чтобы расчесать те немногие волосы, которые у меня еще остались. Моя девочка была очень
