странная, скажем.
– Хорошее настроение указывает на понимание. Я прав? – заметил харгвард, увидев улыбку Рана.
– Надеюсь, – юноша подавил улыбку.
Харгвард подошел к свече и щелчком пальцев зажег фитиль.
– Время пошло, и я в соседней комнате, – сообщил он и вышел из помещения.
Глава 21.
Натурщица со скучным лицом встала перед Раном, опустив руки и плечи. Ее поза и лицо совершенно не располагали к рисованию. Ран подумал, что настроение девушки придется корректировать. Ну что ж, он знает, как это сделать.
Ран быстро оглядел помещение: огромное витражное окно, в дальнем углу – деревянная тумба, на полу валяются большой деревянный подсвечник на четыре свечи и скомканные в кучу шторы. Странный набор. Но ведь он зачем-то нужен? Юноша принялся быстро соображать.
– Окно северное. Уже хорошо, – прокомментировал он и бросил взгляд на натурщицу.
Девушка смотрела в окно с тоскливым видом грустной птицы, сидящей в клетке. У Рана мелькнула мысль, что она не натурщица, а девушка из таверны. Но вряд ли она шобонница, то есть, проститутка. Скорее всего, поломойка. Кто на нее польстится? Что ей пообещали за эту работу? Добровольно ли она тут? А если нет?
С этими мыслями Ран сходил в угол комнаты, принес тумбу и установил ее на некотором расстоянии от окна. Затем перенес мольберт так, чтобы он был между тумбой и окном, в стороне, но так, чтобы натурщица была под углом к нему.
– Как тебя зовут? – художник прервал тягостное молчание.
– Кея, – девушка чуть улыбнулась.
Юноша принялся готовить краски, а между тем заговорил с натурщицей.
– Красивое имя. Ты в Таванлате живешь?
– Да. То есть, нет, – запуталась девушка и занервничала.
Ран кивнул. Значит, он прав. А вот добровольно она здесь или нет – не его дело.
– Сколько тебе лет?
Девушка опустила голову и не ответила. Ну что ж, не хочет говорить – не надо.
– Я прошу тебя сесть сюда, – Ран указал на тумбу, – я тебя посажу так, как нужно мне. Постарайся не двигаться, пока я рисую, – юноша говорил спокойно, размеренно, успокаивая девушку.
Кея расслабилась, улыбнулась и села на тумбу, сперва грациозно, как полагается даме, но не молоденькой девушке. Ран только подметил это, как она, словно спохватившись, села как старая бабка или ребенок, свесив руки по бокам.
Ран усмехнулся, подумав, что она невольно себя выдала. Ее специально так учили садиться. И она старше. Уже хорошо. Для чего? Вывести художника из себя? Юноша поймал ее испуганный взгляд. Он ее не выдаст.
– Кея, представь себе прекрасный вечер, ты отдыхаешь и смотришь в окно. – Ран подошел к ней и, убаюкивая описаниями заката, ловко, едва касаясь руками, скорректировал позу натурщицы так, чтобы скрыть недостатки фигуры и подчеркнуть достоинства. Он выпрямил ей спину, сложил нужным образом руки и повернул девушке голову. Кея послушно, словно глина, под руками
