Очень жаль, должно быть, она была хорошеньким созданием.
Гордон шел очень медленно.
– Должно быть.
– Кто-то очень не хотел, чтобы она родила ребенка, – сухо заметил Пазар, – она была на четвертом месяце.
Глава 4
Гордон проснулся дома в шесть утра, Кристины рядом не было. Он встал, вышел в гостиную. Девушка над чем-то склонилась, сидя в кресле у окна. На полу валялись бумаги, на столике остывал кофе.
– Вы встали так рано, чтобы работать? – спросил Гордон.
– Проснулась и решила, что лучше уж поработаю над проектами, чем буду ворочаться в кровати, слушая ваш храп.
Гордон наклонился к ней и поцеловал.
– А мне вы сварили кофе?
– Сварила, только в «Майнл» ваш любимый кофе закончился. Поэтому я купила в «Арабс».
– Без разницы, – махнул рукой Гордон. На кухне он налил себе чашечку черного кофе, разбавил молоком и сел рядом с Кристиной.
– Вы весь день будете дома?
– Да, – кивнула она, – мне нужно закончить проекты, сегодняшний траурный день как нельзя лучше для этого подходит.
– Я скоро уже пойду, – сказал Гордон, – вся редакция будет писать о похоронах.
– Но траурная процессия начнет шествие только в одиннадцать, – заметила Кристина.
– Да, – кивнул Гордон, – как раз успею перехватить Чули.
– Того самого Чули?
– Да.
– Тогда удачи!
Редакция была совершенно пустой, если не считать дежурного. В кабинете – ни души, на столах – пишущие машинки в состоянии полного покоя, повсюду валялись заметки и стояли наполненные пепельницы. Гордон еще ни разу не видел, чтобы утром кабинет выглядел таким вымершим. Даже Лукача не оказалось на месте, хотя в другое время он обязательно был бы тут. Гордон посмотрел на часы: семь тридцать. Как раз успеет выполнить утренние планы и ровно к половине десятого прибудет к Парламенту.
Несмотря на ранний час, площадь Луизы Блахи была еще безлюднее, чем вчера. Повсюду развевались черные флаги, на проспекте Ракоци стояли полицейские, зевак или праздных бездельников нигде не было. Гордон свернул на улицу Харшфа и направился в сторону корчмы «Клещ». Дверь была едва приоткрыта, широко ее открывать не стали. В продолговатом помещении стояло всего девять столов: шесть слева и три справа. В конце зала располагался рояль, рядом с ним – барная стойка, в углу – еще одна дверь, ведущая на кухню. На столы только-только постелили чистые скатерти, стойка пустовала. Однако Гордону повезло. Слева за самым последним столиком сидел Хриплый Шаму, уже поддатый.
Этот крошечный человечек был одет в грязный пиджак, вокруг шеи у него был обмотан красный шарф, на голове набок съехала шляпа. Судя по всему, однажды ему посчастливилось побывать в Париже (как и зачем – неизвестно), с тех пор он старался соответствовать парижской моде. Шаму был членом шайки Чули, если точнее, стоял на стреме, то есть был караульным. Гордон редко с ним
