рта обсуждают и осуждают прошлое. А если подумать серьезно, особенно сложной и противоречивой была история казахского народа в первой половине двадцатого века, когда все смешалось в кровавой бойне. И моим землякам тогда было от силы тридцать, а то и двадцать с небольшим лет. Ведь зеленые юнцы, а тут такое навалилось на их неокрепшие спины и не вполне созревшие умы. На их месте волей-неволей можно было натворить всякого.
Отец нашего троюродного старшего брата Акимжана был состоятельным человеком. И поддерживал царскую власть. Акимжан воевал на стороне белых, и в двадцатом году погиб в бою на родной земле.
Второй троюродный старший брат Каримжан был предан идеям большевиков о равенстве и братстве людей. Он остался круглой сиротой в раннем детстве – родителей разом скосила брюшная эпидемия, точное название которой никто в ауле толком не знал. Каримжан с детства испытал на своей шкуре все тяготы бедности. Тяжелейшие условия жизни не сломили, а закалили его характер – он вырос жилистым, крепким джигитом со стальными нервами. Стойкость и твердость убеждений, выработанные с детства, острота ума и языка выдвинули его в самые первые ряды революционной власти, которую он встретил с воодушевлением.
К чести Каримжана, он был не слепым фанатиком коммунистических идей, и в отличие от недалеких простаков, вдумчиво подходил к решению того или иного непростого вопроса. Он обосновывал свои действия не только постулатами марксистско-ленинской философии, но и реалиями степной жизни, народной мудростью. Простой народ видел в нем честного и справедливого партийца, достойного представителя советской власти, устанавливающего новый порядок, и многие ходили к нему за советом и помощью, откровенно говорили о проблемах новой жизни. И Каримжан старался всегда вникать в суть дела и принимал почти всегда верное решение. К сожалению, в двадцать третьем году недобитые классовые враги застрелили его ночью, когда он сидел у окна своего дома и писал доклад. Кровавые реалии того времени не щадили никого.
А в тот день в родном ауле, как оказалось, в день последней нашей встречи, братья спорили до хрипоты, не нашли общего языка и каждый остался при своем мнении. Да, это сейчас понимаем, что разные идеи имеют право на существование, а тогда, в революционное, воинственное время люди, настроенные по-боевому, терпеть не могли инакомыслия. Фанатики были готовы убить или погибнуть за идею.
Но в тот вечер братья мирно разошлись каждый в свою сторону – Каримжан к красным, Акимжан к белым и Салим к алашордынцам, чтобы защищать свои идеи с оружием в руках, а если доведется, убить или погибнуть за нее. А я остался дома, чтобы исполнить завет отца, защищать родной аул, отчий дом и заботиться о матери. И когда три брата ушли в три разные стороны, мое сердце разорвалось на три части, и горькая слеза покатилась из глаз.
Однажды, году в двадцатом, я сидел на холме за аулом и присматривал за скотом. Красный закат умиротворял душу. Я любовался им долго, не моргая глядя в мягкий, теплый отблеск огромного солнечного
