твердой рукой.
Салим повернулся и начал отчитывать шаги. Халиля вскочила и бросилась за ним, слезно умоляя остановиться.
– Зачем проливать кровь? Подставлять себя под пули? Лучше отпусти нас с миром, Салим!
Салим, не оборачиваясь, шагал дальше, продолжая громко считать. Сестра, всхлипывая, упала опять и осталась лежать на земле ничком. Отсчитав тридцать шагов, брат остановился и повернулся к нам. Офицер был уже готов к стрельбе.
– Махни шашкой! – крикнул мне Салим.
Я хотел что-то сказать, попытаться остановить брата, но по его виду понял, что ничего изменить нельзя.
Не по своей воле став секундантом, занял позицию между стрелками. Офицер, судя по стойке и выдержке, был хорошим дуэлянтом. А Салим никогда не участвовал в дуэлях.
Противники приготовились.
Я махнул офицерской шашкой.
Прозвучал выстрел.
Один выстрел.
Сначала я посмотрел в сторону брата. Он спокойно стоял на месте, держа револьвер на весу. Повернувшись в другую сторону, увидел капитана, лежащего на ковыльной земле. Когда мы подошли ближе, увидели, что его голова прострелена насквозь.
Халиля лежала неподвижно. Она была без сознания.
Мы наспех уложили тела беляков в кучу и кое-как присыпали их землей. Забрали все оружие – шесть винтовок и семь револьверов с патронами, шашки, кинжалы, все походные предметы, конские сбруи и прочие вещи.
С трудом нам удалось привести в чувства сестренку. Посадили ее на лошадь и тихо двинулись. Она не сопротивлялась, только всю дорогу тихо напевала грустные мелодии.
Вскоре наступила ночь, и мы остановились на ночлег. Перекусив остатками пищи в коржунах – кожаных сумах, мы крепко заснули.
Вдруг ночную тишину прорезал громкий выстрел. Мы вскочили и приготовились к обороне. И тут я еще раз убедился, что Салим настоящий степной волк. Пока я шарился в поисках винтовки, он уже лежал готовый к стрельбе. Но никакого врага не было видно и мы успокоились немного и стали искать сестру.
Халиля была мертва.
Да, она застрелилась, и до сих пор не нахожу объяснения ее поступку. Почему? Зачем она это сделала? То ли не выдержала ее юная, чистая душа насилия жестокого времени? Или решила смыть позор своей кровью? А может… Этого ответа я боялся. А может, она полюбила этого офицера, врага нашего народа? И не могла жить без него? Нет, нет, не может быть этого! Она же знает, что он уничтожал и унижал ее соплеменников! Не могла она полюбить его!
Или все же могла?
Весь наш род, вся округа оплакивала юную Халилю. Особенно тяжело переживала это горе наша мать. До сих пор звучит в моих ушах ее плач. Похоронив сестру, еще долгое время не могли прийти в себя. Половину трофейного оружия забрал с собой Салим для своих боевых друзей, а остальным мы вооружили пожилых мужчин и самых старших юнцов.
Это неспокойное время вынуждало Салима играть в жестокие и коварные игры, и воинственный, хитроумный брат вступал то в героическую схватку, то в сомнительный
