не данность, это путь. Не привыкай к комплиментам пожилых соседей и прикормленных воспитательниц. Твои пушистые волосёнки скоро обрежут, потому что разводить вшей в твои обязанности не входило. Достаточно самого ничтожного слуха о существование этих насекомых где-то поблизости. В радиусе другого конца города. И, вуаля, вместо стягивающих до одури резиночек и протыкающих черепушечку заколок на твоей голове красуется кожа. Натуральная. Твоя.
Что? Теперь в садике с тобой никто не хочет дружить? Все смеются? Если раньше дразнили только за кривенькие ножки, походя прикрытые розовой синтетикой, то сейчас сей образ вкупе с обкромсанным кумполом заставляет других детей откровенно ржать при виде тебя? Слушай, ну ты чего, в самом деле? Терпи! Терпи и трудись! Трудись, чтобы нравиться! Ты обязана нравиться! Ты же девочка, забыла?
А голову ты дома не забыла? Нет? А лучше бы ты её не брала. Вместе со своим никчёмным туловищем. Подумать только – припёрлась без фартука на урок домоводства. Кто потом с одежды твои кулинарные провалы отстирывать будет? Мать? Уже сама себе стираешь? Правильно! Но мало! Катастрофически недостаточно. Ты должна за всеми стирать! Может быть, тогда наконец-таки проникнешься уважением к родителям и перестанешь их позорить.
Удивительно, но, как говорится, факт: учителя, точнее учительницы – именно учительницы на своём животном уровне чуют ребёнка, которого не уважают дома. Как выгоревшие на пепелище жизни гиены, завитые по системе гофре, они моментально из общей толпы несамостоятельно одетых и обутых вычисляют падаль. В данном контексте речь идёт не о трупе животного, а о живой мертвечине, которая дышит, но украдкой, ходит виновато, будто всегда по газону, иногда счастлива, но исключительно во сне. В остальное время сие тело психологически гниёт и ментально разлагается, считая, что это ежедневное умирание и есть жизнь.
На смрад, источаемый тщедушной тушкой умученного родительской «любовью» детёныша, всегда сбегается педагогическая стая. И не для того, чтобы помочь – министерство образования им за это не доплачивает. Для того, чтобы добить. И пускай этот пункт аналогично проигнорирован государственным финансированием, однако никто не отменял кураж. А ради личного удовольствия можно поработать и бесплатно. Тем более тут не обходится без приятно внезапных гонораров: любящие родители очень обеспокоены успеваемостью чада, а это значит – «Вы с ней, пожалуйста, построже» и «Это вам!». Ну раз просят, можно и построже. Построже, позлее, побольнее, поунизительнее – какая вообще разница? Гиена ж не филолог, гиена учитель труда. Молодая, одинокая, и эти конфеты с коньяком как нельзя кстати в пресный вечер. А на утро можно и перед всем классом благополучных устроить реалити с тобой в главной роли. Причин нет, но разве желание травить не достаточный повод?
– Тихо говоришь! Громко дышишь! Долго думаешь! Быстро пишешь! Плохо слушаешь! Хорошо устроилась!
