во всех отношениях, какой была Анна-Мэри. Что должно было случиться, то и случилось. Не ожидая атаки, отец не занял оборонительную позицию, а потому был разбит наголову и взят в плен при первой же стычке.
Сэр Эдвард провел день, как ребенок, который потерял лучшую свою игрушку и от досады ни на что другое и смотреть не хочет. Он сердился на Тома, повернулся спиной к Сандерсу и развеселился немного, только когда доктор, как обычно, пришел играть в вист. Но моряку было уже не до карт, он увел доктора к себе в кабинет и говорил с ним обо всем, за исключением того, о чем ему действительно хотелось говорить: спрашивал, каково самочувствие его больного, и предлагал съездить в деревню вместе. К несчастью, тот больной давно выздоровел. Тут сэр Эдвард начал пенять почтенному эскулапу, что он излечивал всех, кроме него, а ему в этот день было смертельно скучно. Отец прибавил, что чувствует себя хуже, чем когда-либо, и непременно умрет, если проведет в таких муках еще хотя бы три дня. Доктор советовал ему пить травяной настой, есть ростбиф и как можно больше развлекаться. Сэр Эдвард послал его к черту с его травяным настоем, ростбифом и развлечениями и лег спать рассерженный, так и не посмев ни разу произнести имя Анны-Мэри. Доктор ушел, потирая от радости руки.
На другой день стало еще хуже: никто не смел подступиться к сэру Эдварду. Одна мысль занимала его, одно желание гнездилось в его сердце: желание увидеть Анну-Мэри… Но как это сделать? В первый раз их свел случай, во второй ее привела благодарность, потом он нанес ей визит из приличия, она пришла с ответным визитом, и кончено. Оставалась одна надежда – на вдов и сирот, но ведь не каждый же день умирает какой-нибудь бедняк, оставляя вдову и сирот; да хоть бы и умер – вполне возможно, что Анна-Мэри не решится побеспокоить его еще раз. И напрасно: сэр Эдвард в тот момент готов был пристроить всех вдов и принять на свое содержание всех сирот графства.
Погода была дождливая, и потому сэр Эдвард не надеялся, что Анна-Мэри придет в его поместье, он решил выехать сам и велел заложить лошадей. Том спросил у своего господина, не прикажет ли он составить ему компанию, но мой отец ответил: «Ты мне не нужен». А когда кучер осведомился, куда господин прикажет ехать, сэр Эдвард бросил: «Куда хочешь». Ему было все равно, куда ехать, потому что он не смел сказать, куда бы ему хотелось.
Кучер подумал немножко, потом подкрутил усы и пустил лошадей в галоп. Дождь лил стеной, и кучеру очень хотелось приехать хоть куда-нибудь. Через четверть часа он остановился. Отец высунулся из окна: карета стояла у дверей дома того пациента, а следовательно, прямо напротив дома Анны-Мэри. Кучер вспомнил, что в последний раз, когда они тут были, господин пробыл с визитом два часа, и потому надеялся, что так же будет и нынче, а между тем дождь пройдет. Итак, кучер соскочил с козел и отворил дверцу.
– Что ты делаешь? – вскрикнул сэр Эдвард.
– Приехали, сударь.
– Куда мы приехали?
– В
