линию, что-то там бормотали о каком-то там времени, которое повторяется.
Баловень, подстрекаемый Змеем, ради шутки явился к ним в скафандре, тут же оборотясь в хирурга. Это была потеха…
Люди такие наивные и такие трогательные! Да, определенно, из всех вещей и явлений его пространств эти существа вызывали в нем самые теплые чувства. Ну как можно не любить таких слабых и беззащитных?!
…Несколько десятков тысяч чернокожих частиц Баловня скоблили поверхность тектонической платформы под огромным слоем многокилометровых льдов. Работа не особо трудная, но хлопотная. Попробуй на огромном пространстве манюхонькими своими частицами изобрази птицу с полураспростертыми крыльями! Птицу изобразить просто, копируй – и всего-то. Но этого не позволялось.
Нужно было сотворить некий символ, причем почему-то не слишком явный: то ли птица, то ли, в понимании людей, взлетно-посадочные полосы неких летательных аппаратов… И почему у них, у людей, примитивное физическое парение в воздухе вызывает такую патологическую тягу? Вон, летящий камень, взлетает, падает и – хоть бы хны, обыкновенно себя чувствует. Часть мира, она и есть часть мира…
Подобный полуявный символ птицы (взлетно-посадочные полосы) Баловень помнил. Как-то в одно из пробуждений надо было изменить угол оси вращения планеты. В результате Север оказался чуть южнее, ближе к экватору. Льды осели, облысела платформа, а на ее поверхности появились очертания полусложенных крыльев или взлетно-посадочных полос…
Все в мире есть – сразу и везде! Так что заново придумывать ничего не приходилось. Все нынешние свершения и дела как бы заранее в нем жили опытом миллионноразовых пробуждений.
Несколько десятков тысяч белокожих частиц Баловня мастерили из огромных каменных глыб никому не нужную штуковину: шлифованные столбы, размещенные тремя расходящимися от центра концентрическими кругами и кое-где накрытыми по верху такими же шлифовками. В центре кругов разместили еще одну каменную конструкцию, причем сделано все было так, что – вот вам и ритм солнечного луча, который то и дело проходит через несколько каменных щелей и упирается в центральное изваяние, вот вам и схема летательного космического аппарата, и его устройство. В общем, тут при желании можно было найти все, тем более что поиском абы чего занимались очень уж любопытные существа, так обожаемые Баловнем.
Возможно, что в делах белокожих его частиц меньше всего присутствовало того самого символа АБСОЛЮТА – ни тебе гигантских птиц для «пришельцев», ни их, «пришельцев», божественных скафандров, ни изображений хирургических операций с использованием анестезии в том пространстве, где о хирургах не имели никакого понятия, ни Храма Солнца, побуждающего этих наивных существ совершать нелепые жертвы неизвестно во имя чего…
Желтокожие частицы Баловня – самый, оказалось, серьезный сегмент его сущности – выполнили задание Плантаторов наилучшим образом.
Простертая
