а рисунки похожие – странно. Здесь же – современные батуты и надувные горки, но желающих покататься нет совсем. Двое мужчин, явно сотрудники дома культуры, вытряхивают в большой пакет мусор из маленьких уличных урн. Ворчат. Каждое движение их какое-то ленивое и нарочито медленное – будто всю смену заняться им совсем нечем и они хотя бы таким образом пытаются изображать работу.
– А что, театральная студия у нас до сих пор занимается? – спрашивает вдруг один из них другого, поднимает голову и всматривается в сторону остановки транспорта.
Второй беспокойно озирается и теперь уже торопится расправиться с мусором.
– Ладно, вроде всё сделали, – резко в конце концов говорит он. – Пойду я, у меня ещё работа есть.
Работы на самом деле конечно нет. Просто он не хочет встречаться с дочерью – знает, она тоже репетирует этот спектакль. А вот с Ларисой, которая у них преподаватель, увидеться очень даже хочет. Потому прямиком теперь направляется в свой кабинет, который располагается как раз за кулисами сцены.
С этой сотрудницей флиртует он давненько, но она злится, когда он подкарауливает её где-нибудь, поэтому лучшим местом засады считает кабинет. Она всё равно рано или поздно туда заглянет. Ведь сейчас каждое занятие проходит на сцене – другие студии разошлись отдыхать до осени и здесь всегда свободно.
– Аким Аркадьевич, – окликает кто-то торопившегося и он раздражённо ищет по сторонам крикуна.
Совсем не хочется именно сейчас получить какое-нибудь новое поручение.
Кричит директор и голос её звучит так неузнаваемо, потому что она простужена. Здесь вообще простывают все очень часто – зимой дом культуры отапливается едва-едва, а лето в этих краях никогда не балует южным теплом.
– Пора писать заявление на отпуск, – говорит директор.
– Я до дня металлургов, – отвечает Аким Аркадьевич.
– Вместе с Ларисой?
– Кто же ей будет помогать…
Директор улыбается и кивает – не вдаваясь в подробности, она поощряет любую дружбу в коллективе.
Аким Аркадьевич теперь остается у себя в кабинете один.
Своё имя, так солидно приправленное ещё и отчеством, вот именно сейчас, на старости лет, особенно ласкает ему слух. Свою рабочую карьеру он начинал вот так же в доме культуры, только совсем другом, стареньком и деревянном, который давным-давно снесли. После тянулась череда долгих лет в заводских цехах… Теперь он умилялся и радовался такому вот неожиданному повороту судьбы, которая на старости лет, в завершение его трудовой деятельности, снова привела в мир культуры. Или не совсем культуры, а если так можно выразиться – культурных грёз, потому что все здесь рвались к каким-то особенным, понятным только одним им высотам, но высоты эти всегда ограничивались рамками городской среды.
Со своего рабочего места с ликующим цинизмом Аким Аркадьевич посматривал на тех удручённых
