не ответил. Тяжело вздохнув, он спросил:
– Пойдем отсюда?
– Куда?
Валер лишь пожал плечами:
– Куда-нибудь. Просто подальше.
Они весь день ходили по Воробьевым горам, почти не разговаривая. Валер вел подопечную по петляющим дорожкам вдоль склона, подальше от метро и людей. Катенька брела следом, смотрела, как медленно плывут по Москве-реке прогулочные теплоходы, на которых гремела музыка. В воздухе сверкали эмоциональные вспышки. Яркие. Радостные. Город жил, не замечая…
Валер думал о том же. Он тяжело вздыхал, иногда закуривал, не забывая предложить и стажеру. Катенька не отказывалась. В эти недолгие моменты они перебрасывались короткими фразами, но стоило завязаться разговору, как оба замолкали.
Слова были лишними.
Охотники поднялись к смотровой площадке, раскинувшейся у подножия МГУ, когда на западе уже алел закат, окрашивая московское небо в пурпур. Зажигались огни на мостах и вдоль набережных, на стадионе напротив, отражаясь яркими пятнами в неспокойной воде.
– Не хочу домой, – созналась Катя, облокотившись на раскаленный солнцем парапет. – Знаешь, так странно… будто ничего и не было.
– В их мире и не было.
Катя опустила взгляд.
– С этим чертовски сложно поспорить.
– Хочешь, можем еще погулять?
– А ты не устал?
Валер лишь грустно усмехнулся и покачал головой:
– Я устал сидеть на месте.
– Ты когда в отдел вернешься? Тебе дали день отдышаться?
Усмешка пропала, мужчина вмиг стал серьезным, отвернулся и, откинувшись на перила, смерил взглядом шпиль университетской высотки.
– Никогда. Меня попросили вернуться.
– Куда?.. А… к спецам. А что мне делать?
– Пока ничего.
Внезапно он протянул ей руку. Катенька не сразу поняла, что хочет Валер, но когда вложила руку в его ладонь, в голове смутно вспомнилось: «это уже было».
Леонид Седов сжимал ее руку…
– Печать? Ты хочешь, чтобы я не могла думать о Косте? Как там говорили… переосмысливать информацию. Печать сойдет, когда я обо всем забуду?
Катенька ужаснулась, вспоминая то странное чувство, когда вырезали час ее жизни. А теперь Валер хотел удалить целый месяц.
– Не так жестко, но… некоторые вещи нам пока придется хранить в тайне.
– А Лиля…
– Ей это не повредит. Как минимум пока я не разберусь, насколько все это важно и… опасно.
Катенька прикусила губу. Подступили слезы – первый раз за день.
– Если хочешь, я могу дать тебе время.
Девушка кивнула быстрее, чем осознала. Она не представляла, зачем ей это время, но так было проще. Слезы уже бежали по щекам, будто кто-то «включил» их.
Оцепенение спало, сменяясь накатывающей истерикой и осознанием,
