в танк,
Сапоги, очевидно стянули в санчасти. Но где я? Что происходит. Темнота начала понемногу отступать . Сквозь небольшое окошечко, пробились первые лучики света. Послышались, шаги двери с лязгом отворились.
Раздалась команда. – Встать.
Я понял, обращаются ко мне. Мне помогли, удар под ребра ногой, чувствительно даже очень. И меня повели, точней потащили, пальцы ног, больно царапал бетонный пол.
Пере домной, сидел лейтенант НКВД. Он разбирал какие то бумаги, время от времени, бросая на меня, хмурый взгляд, и он мне не нравился. Лейтенант нашел, что искал и стал читать.
– По показанию ефрейтора Каломыхина, единственного оставшегося в живых из саперной группы сержанта Колыванова, именно вы приказали взорвать мост, тем самым сорвав наступление наших частей.
– Ну да, отдал я такой приказ саперам, пока мои пехотинцы прикрывали их.
Но какое наступление, все что осталось от полка подполковника, что жал мне руку
и обещал наградить, едва сдерживало атаку немцев, вряд ли они могли наступать.
Лейтенант не дождавшись моего ответа, взял какие то документы и вытащив листок зачитал.
–Показание бойца Иванишина, комсорга первой роты 125 полка.
Младший командир, Кропоткин Виталий Викторович во время службы, халатно относился к своим обязанностям, разлагал дисциплину в своем взводе, имелись случаи рукоприкладства. Один из них, коснулся лично меня. Так младший сержант, Михаил Потапович Суслин на мое замечание, о его непозволительном поведении с личным составом, ударил меня. – Комвзвода, старший сержант Кропоткин, вместо того чтобы наказать своего подчиненного, обвинил во всем меня.
– Замполит нашей роты, Гольц Виниамин Гойцович, пробовал обратить на эти безобразия командования полка, особенно после выходки, сержанта на комсомольском собрании. Решался вопрос, о дачи рекомендации данному комсомольцу, в кандидаты члена партии. На вопрос о его происхождении выяснилось, что оно дворянское, и даже из каких то там князей. Дальнейшему разбирательству, помешала начавшиеся война.
Лейтенант прекратил читать. – Это правда, – спросил он у меня.
– Что правда? Вопросом на вопрос, ответил я.
– Что ты, из князей?
Я лишь только кивнул. Кивнул и лейтенант. Сильный удар по моей злосчастной
Голове, и я падаю на бетонный пол, удар ногой по ребрам, и я от боли скручиваюсь как эмбрион.
– Встать.
Подняться я не могу, меня усаживают на табуретку. Лейтенант продолжает зачитывать. Я почти не слушаю его. Тот продолжает читать. 21 июня, ночью старший сержант Кропоткин, прибыл в сопровождении нескольких лиц на охраняемый объект. При не выясненных обстоятельствах, погибает наш начальник караула.
Кропоткин берет командование на себя, и даже нацепляет лейтенантские знаки различия.
Особист берет мое удостоверение, читает выдано 20 июня 1941 года.
– Лихо сработано, – произносит лейтенант, как настоящие, но слишком новенькое.
Снова
