стал мягче, даже вежливее, словно на поверхности показалась другая личность.
– Нет. Не надо, – сказала она, словно появление наркотиков в ее комнате было приглашением разыграться для каких-то кошмарных событий.
Не обратив на нее внимания, Фергал достал из кармана своей грязной куртки жестянку из-под табака «Голден Вирджиния» и открыл ее. Достал пакетик с длинной бумагой для самокруток, шарик травки, завернутый в пленку, зажигалку. Его движения были намеренно медленными, если не осознанно враждебными.
– Чуток дури. Ничего нет круче чутка дури, – сказал Драч.
Стефани встала.
– Прекратите! – Она сама поразилась силе в своем голосе.
Они разделили ее удивление и выглядели ошеломленными – распахнутые рты, пропавшие улыбки, мигающие глаза.
– Мне это не нравится, – сказала она тихо, и голос ее задрожал. – Вы заставляете меня нервничать.
– Нервничать? – спросил Фергал после долгой, неуютной паузы, когда никто, похоже, не знал, что сказать.
– Нервничать? – повторил он, нахмурившись, а потом выдавил дурацкий смешок из глубин живота. Новая роль, новый голос. Он считал себя главным шутником, только шутки его, как и сам он, воняли.
– Загостились мы, видать, – Драч поднялся, улыбаясь, расставив руки, будто пытался остановить уличную потасовку. – Без обид. Все нормально, ага. Мы просто развлекались, типа. Извиняюсь. Мы не хотели тебя пугать. Не в нашем стиле это. Я себя прям уродом чувствую. Мне стыдно.
Он произнес этот монолог с такой искренностью, что Стефани почти поверила – на полсекунды – что ему действительно было жаль.
Фергал убрал травку, подхватил бутылку и поднялся. Затем посмотрел на вино у себя в руке, все еще хмурясь, словно не ожидал его там увидеть.
– Оставь ей, типа, – сказал Драч, теперь изображая собственное понимание вежливости и безграничной щедрости, и с таким энтузиазмом, что Стефани хотелось расхохотаться в голос. – Это ее. Я ей подарил. Сюрприз на новоселье. Держи, солнышко. Выпей за нас. В покое. Мы куда-нибудь уйдем.
Фергал ухмыльнулся и показал грязные зубы:
– И забухаем.
Их уход наполнил ее таким облегчением, что Стефани едва удержалась на ногах.
Драч замер у двери:
– Никто тебя не тронет в твоей комнате, типа. Не такой тут дом. По чесноку, да? Понимаешь ведь? Ага? Ага? – повторял он, подгоняя своего верзилу-кузена на выход из комнаты. – Недоразумение, вот и все. Только есть кое-што, о чем мне надо с тобой перетереть. Я хотел раньше разговор затеять…
Должно быть, отчаяние вернулось на ее лицо так стремительно, что Драч осекся:
– Но это подождет, ага. До завтра. Но ты, типа, захочешь это услышать. С утра, точно тебе говорю. Но решение твоих проблем недалеко, типа. По чесноку, ага.
– Угу, чистая правда, – вклинился его кузен из темноты коридора. – Кучу бабла сделаем. Очень скоро. Прям тут.
Драч лыбился, как возбужденный мальчишка.
