год клоун и гимнастка выступали на передовой в перерывах между боями на открытой площадке, в кузове грузовика с откинутыми бортами, в сохранившемся клубе или лазаретах. Для Малышева тот год был самым счастливым, если можно таковым стать на фронте, рядом со страшной войной, постоянными артналетами.
Однажды в трескучий мороз Будушевская слегла с воспалением легких, больную срочно отправили на санитарном самолете в тыл. Спустя месяц до Малышева дошла весть, что актриса, к счастью, выздоровела и работает в Свердловском цирке и, что самое главное, в третий раз вышла замуж.
Не в силах оставаться в одиночестве, клоун в опустевшей столовой военторга залпом выпил стакан разбавленного водой медицинского спирта и уставился ничего не видящим взглядом в тарелку с соленым огурцом. Таким «незрячим» Малышева отыскал Арзуманов. Виталий Сергеевич поднял на товарища помутневшие глаза:
– Выпьем! Армянского коньяка, к сожалению, нет.
Арзуманов взял бутылку, натренированным жестом манипулятора спрятал неизвестно где, поднял клоуна, привел в снимаемую квартиру, где с женой – она же ассистентка, – и двумя дочерьми-погодками занимал комнату.
– Имею право выпить или нет? – вопрошал Малышев заплетающимся языком. – Другим прощают выступления под градусом, а мне непозволительно разок хлебнуть горячительное?
Фокусник с женой раздели клоуна, уложили на узкий диван.
– Ты забыл, что завтра очередной концерт в госпитале, пьяному или не протрезвившемуся с больной головой на концерте нечего делать, – наставлял Арзуманов. – Не желаю, чтобы моего друга увидели в образе свиньи. Спи, не думай, что мои девочки останутся без места – возьмем их к себе в кровать. Пожалуйста, не ворочайся, иначе заскрипят пружины и дочери не выспятся.
Трудно оказать, как бы впредь выступал клоун, наверное, вымученно, как приготовишка, насильно вытолкнутый в манеж, все бы удивлялись, куда подевалось отточенное мастерство, где брызжущий через край юмор, импровизация?
Утром, умывшись, выпив пару чашек желудевого кофе (где в войну было найти натуральный?), Малышев пришел в выглядевший не праздничным цирк. Напялил парик, облачился в широкие штаны, туфли с удлиненными носами и вышел в манеж. «Сейчас или никогда!» – приказал себе Малышев, чувствуя, как в теле напряглась каждая клетка.
В ранний час в цирке шла очередная, плановая репетиция. Не горели софиты. У барьера крутили «колесо» две девушки. Поодаль разминались эквилибристы[7], им ассистировал отец, бывший руководитель номера «Икарийские игры»[8]. За форгангом лаяли собачки, протяжно кричал осел, били копытами кони, в клетках урчали медведи.
Те артисты, кому не хватило в манеже места, не пришло время репетиции, сидели в первом ряду, массировали икры ног, переговаривались.
– Извините, Виктор Сергеевич, – робко сказал инспектор манежа, увидя переодевшегося клоуна, – но вас нет в расписании репетиций.
Про
Эквилибристика – вид циркового искусства, акробатические упражнения при неустойчивом положении тела с сохранением равновесия (напр. на канате, шаре, руках).
Икарийские игры – подбрасывание партнера ступнями поднятых ног. Элемент состязаний, проводившихся в Древней Греции.
