штаны, не попадая ногами в штанины. По комнате распространился резкий запах мочи, дополнив собой перегарный смрад. Я открыла настежь окно, свернула и унесла в ванную простыню, застелила кровать полотенцами, чтобы они впитывали влагу…
«Неужели это всё вправду происходит со мной?!»
7
Всё время, проведённое в больнице, моё внимание было полностью сосредоточено на сыне – температура всё никак не спадала и «лающий» кашель возобновлялся снова и снова. Я ходила с ним по процедурам, следила за питьевым режимом, играла, читала книги, пела песни. Заодно развлекая и других ребятишек, лежавших без мам, и помогая поддерживать порядок в палате – отсутствие пыли и влажный воздух были необходимым условием облегчения состояния малышей.
Когда я вернулась домой, воспоминания о пережитом перед отъездом ощущении «быдлячества» произошедшего в моём доме приутихло, зато я обрела новый страх. «А если бы всё это случилось с моим ребёнком, когда я была бы с ним одна? Как бы я вызвала скорую тогда? Как бы я одна справилась с этой ситуацией среди ночи при отсутствии телефона?» И я испытывала глубочайшую благодарность Жене за то, что он тогда оказался со мной. Пусть даже и так, как всё по итогу получилось – ну и что, в главном же он мне помог! А потом – ну да, разумеется, для него это стресс. Это же я – мать уже трехлетнего ребёнка, пережившая вместе с ним много разного всего. А каково, должно быть, в такой ситуации впервые оказаться мужчине, у которого нет своих детей, который никогда не видел близко, как они болеют, и не знает, как себя вести!
В общем, к чему ковыряться в прошлых ошибках. Прошло и прошло. «Ничего, бывает, переживём». И… лучше, наверное, если он вообще будет жить со мной. Мне так будет спокойнее.
8
Однажды сын по дороге из садика спросил меня: «А папа уже дома?» Я растерялась… Я никогда не учила его называть Женю папой, такая мысль вообще не приходила мне в голову. И вот – нате ж!… И что с этим делать-то?
Они отлично ладили между собой. (Правда, как комментировала моя мама: «Ты что, не видишь, не понимаешь, что они – одного уровня развития, оттого и ладят!», но я, разумеется, отвечала ей, что она не права). Женя охотно играл и общался с Гришкой, отводил в сад, забирал из него. Гришкин кровный отец приезжал изредка, играл с ребёнком, потом снова исчезал. Гриша то привыкал к нему и начинал скучать, когда его нет, то он исчезал, и сын полностью забывал его – и тут он возникал снова.
Я наблюдала всё происходящее и не могла принять никакого решения. Я решительно не понимала, что делать дальше. Я видела, как сильно Гришка хочет отца. Видела, что тот издёргивает его своими появлениями-исчезновениями. Видела, как сын тянется к Женьке и радуется ему.
Но я видела и другую сторону медали, которую не видел Гриша – я тщательно скрывала её от ребёнка. Все наши пьяные эксцессы происходили
