мне настроение до небес. Вы не поверите, но я даже начал завидовать самому себе!
Затем мы посетили магазин, в котором продавалась дорогая одежда от модных и старательных итальянских портных.
Патриция сама выбирала для меня чудесные и аккуратные вещи, а я не сопротивлялся, потому что доверял её вкусу более, чем вкусовым способностям Якоба Гроота.
Из того магазина я вышел другим человеком в прекрасном костюме, который сидел на мне так, как должны сидеть костюмы на добрых людях. Для меня было откровением, что мою нелепую фигуру можно так украсить одеждой – я целый час не мог оторваться от чистого зеркала, знаете ли.
Патриция тоже обновила свой гардероб – она приобрела нарядное белое платье, закрывавшее ноги и полностью грудь, но с боковым разрезом чуть ли не до самого пояса.
– Сегодня пойдём в ресторан, – объявила она мне, когда рассчитывалась за прелестные шмотки.
Затем мы заменили мне очки на другие, стоимость которых, помню, превышала мою месячную зарплату в библиотеке.
– Можно вставить линзы, но, по-моему, очки тебе идут. – Отвлекают от дефектов кожи, – сказала Патриция.
Я чувствовал, что как будто я – не я. Но перевоплощение Якоба Гроота в стильного красавца удалось, пожалуй, – Патриция была довольна собой и даже взяла меня под руку.
– Держись раскованнее! – сказала она.
А вечером мы пошли с Патрицией в ресторан. Моя компаньонка была в новом платье, на её руках и шее появились украшения, а я был в приличном костюме и таких же очках.
Ресторан был под стать нашей гостиницы – за столами сидели солидные джентльмены и прекрасные дамы, слуги бегали с бешеной скоростью, а на рояле играл подающий надежды немолодой пианист.
Блюда и вино Патриция выбрала, как обычно, сама. Порции не были такими тяжёлыми, как в МакРональдсе, и меня это удивило, но Патриция сказала, что так надо.
Я тогда первый раз попал в другой мир, не иначе. И хотя он не был привычным для меня, он меня не пугал. Возможно, потому что рядом со мной была красавица Патриция.
После ресторана Патриция показала мне город. Италия и правда может влюбить в себя с невероятной лёгкостью, скажу я вам.
– Завтра к вечеру будь в форме, – сказала Патриция, когда выключала свет в своей комнате.
Ночью я не спал, потому что мыслей накопилось великое множество, а мой разум не успевал обрабатывать их все разом.
Вечером следующего дня мы вышли-таки из «Дорогого итальянца».
Патриция была в джинсах и кроссовках, а на изящных плечах её болтался рюкзачок.
Я тоже повесил свои чудесные обновки в шкаф и оделся в стиле обычного простолюдина, как и моя подруга.
Вечерний Милан был ещё красивее дневного, а на таксомоторе мы доехали до Монументального кладбища.
– Молчи и слушай, – сказал Патриция. – Говорить не надо.
Я кивнул.
Мы прошли на кладбище. Там нас ждал тот пожилой уже мужчина, которого я видел у Каннингема.
– Добрый
