тела, распоряжались ими, губили, и называли всё это безобразие «донорством». Я тогда был молодым, и некоторые вещи были способны меня возмущать, если они не вписывались в мою чудесную картину мировосприятия.
– Это же почти преднамеренное убийство! Самое настоящее! – сказал я.
– Это не всегда так.
– Почему?
– А ты подумай о том, что, жертвуя свои тела, они могут спасти неизлечимо больных. Как ту старуху в парке. У неё был рак, а ТАМ она продолжит жить. И возможно, проживёт счастливую жизнь. У неё появляется шанс.
– Прожить счастливую жизнь, отняв её у другого?
– Говори тише, – сказала Патриция, – Да. И не всегда у Kewpie жизнь счастливая. Разные попадаются, Якоб. Некоторым смена сознания идёт на пользу. Но иначе никак. Пойми! Иначе перехода не получится!
Я негодовал, как ребёнок, которому подарили не ту игрушку, которую он хотел, но молчал.
В Париже Патриция первым делом повела меня в магазин и переодела-таки, а мои лондонские нехитрые тряпки были отправлены в ближайший мусорный бак.
– Так-то лучше!
Я не спорил с красавицей.
Потом мы приехали в какой-то неприметный парижский район на окраине. Здесь, как сказала Патриция, была снята квартира для встреч с нашими клиентами.
В квартире не было мебели – лишь стол с несколькими стульями и бар – в одной комнате, и кровать – в другой.
– Почему ты так долго жила по соседству со мной? – спросил я.
– Проводник должен изучить дырки, прежде чем отправлять туда клиентов. Да и нравится мне твой городок – он очень мил.
– Ты переходила сама?
– Конечно.
Я всё ещё не мог понять как такое возможно: в другом времени турист проживает годы, а в нашем времени проходит лишь миг. Но на самом деле всё можно объяснить с завидной простотой.
Дело в том, что для тела туриста время как будто останавливается, пока сознание не вернётся обратно. Там, в другом времени, можно прожить жизнь, потом вернуться, затем уйти вновь и прожить ещё одну, и ещё одну, и так до бесконечности, если повезёт, и вы, вместе со своим милым Kewpie, не откинете свои копыта от чумы в лондонском вест-энде или от шальной пули какого-нибудь якобинца.
Причём, каждый раз можно жить в другой эпохе, жизнью разных добрых людей. Это ли не лучший аттракцион во Вселенной? Всё-таки Каннингем – великий выдумщик и прекрасный массовик-затейник, как его ни покрути.
– А как выбирается Kewpie?
– Случайно. Тот, кто оказывается ближе всех к дырке в момент перехода, становится Kewpie.
– А пол? Если ближе всех окажется женщина – быть мне женщиной? А если собака? Что насчёт животных?
Патриция рассмеялась.
– Нет, – сказала она. – Мужское и женское сознания несовместимы. Мужское сознание не может вытеснить женское, и наоборот. Такого у нас ещё не было. И мы не знаем почему. А Kewpie из мира животных не возможен в принципе из-за большой разницы в долбаном сознании. Животный разум находится на другой волне, на другом уровне.
– А сколько времени ты провела
