обоих, а позже и книжки издавал в своем коммерческом издательстве «Станица». В 1992–1993 годах буквально спас нас от нищеты, доверив за проценты реализацию в Тамбове чуть ли не фуры Понсона дю Террайля. На французских приключениях мы и выплыли, попутно обучаясь жизни в новых экономических условиях.
Однажды на день рождения Толя подарил мне халцедоновые бусы. Я их редко надеваю, а недавно они попались мне на глаза, и внезапной тоской захлестнуло сердце. Оказывается, мне очень не хватает его. И вспоминается в основном хорошее, за что хочется сказать Анатолию спасибо. Летом 1985 года я заканчивала учебу в Москве, а Данильченко, будучи ответственным секретарем писательской организации, уже держал для меня место в бюро пропаганды художественной литературы. Правда, этот период для меня и еще кое для кого оказался очень непростым. Макеевское семейное прошлое сошлось с настоящим под одной служебной крышей. Неизбежные встречи в узком коридоре напоминали порой лобовые атаки, в эпицентре которых находился сам Макеев. Данильченко из большого кабинета по селекторной связи вызывал нас на ковер и вел дознание: кто что кому сказал? Метод шоковой терапии ему казался самым действенным. Одному объявит благодарность, другому – выговор. Завтра наоборот. Один из выговоров мне был сформулирован так: «За непочтительное отношение к секретарю партийной организации». Я рыдала.
Дважды всем этим взъерошенным составом мы выезжали под руководством Анатолия Борисовича в длительные командировки в Дагестан и Саратов. Игнорируя психологическую несовместимость одних с другими, он заявлял:
– Учитесь жить вместе!
И мы учились. Что же делать? И научились в конце концов.
Когда у Толи случился инфаркт, некоторые из нас, не зная, что это уже вторично, скорее удивились, чем испугались. Это казалось нелогичным, невероятным. Такой благополучный, защищенный человек – и пожалуйста! Думали, гадали, искали причину… Все сходились к тому, что сердце друга не вынесло сумасшедших нагрузок на посту ответственного секретаря. Трудная это работа, нервная, вся в страстях и конфликтах. Позже, оказавшись в этом кресле, я полной мерой отведала чиновного пирога с творческой начинкой.
Собираясь навестить Анатолия в больнице, я все думала, чем бы его повеселить. И вспомнила, что в каком-то из чемоданов хранится у меня прикольная штука – женский сатиновый купальник 68-го размера – раздельный. Купила я его на тамбовском рынке озорства ради. Описать это невозможно – парашют и только! Достала, завернула…
Протягиваю Толе сверток и говорю:
– Я тут тебе бельишко принесла…
Данильченко хмурится и говорит с раздражением:
– У меня что, жены нету?
– Да ты разверни, хорошее бельишко… – отвечаю я.
Сюрприз удался на славу. Хохочущего Данильченко пришлось успокаивать и даже стыдить, мол, тебе нельзя так сильно волноваться! Позже узнала, что любоваться тамбовским
