всю красоту ночного города для загулявшего туриста, не лишая его возможности созерцать звездное небо, на случай приступов романтизма. Их свет странным образом не меняет отношения человека к освещенному объекту. Такое чувство, что тебе предлагают: ты посмотри и составь свое мнение. Венеции все равно, что о ней подумают. Она индифферентна и прекрасна.
– Слышь! Snow White (Белоснежка)! Давай угоним гондолу и поплывем в Новый Орлеан!
Сказал мне негр, спрыгивая со стола, на котором он только что танцевал рок-н-ролл. Остальные готовы были присоединиться. Наверное, в них заговорила кровь предков, прибывших в Венецию в качестве гребцов на галерах, и руки потянулись к веслу. Я представил себе картинку: длинная гондола, по бокам сидят мои негры, а я прохаживаюсь с плеточкой, с помощью которой периодически объясняю им неоспоримые преимущества демократических институтов.
Негры не унимались. Передо мной встала угроза лишения шенгенской визы. Моих черных братьев в полиции пожурят, слегка оштрафуют и отпустят, а для меня въезд в Венецию может закрыться на годы. Нужен был жесткий отвлекающий фактор. Я посмотрел на часы и понял, что до наступления моего дня рождения осталось две минуты.
– Мои черные братья! Через две минуты у меня день рождения…
Остальное они не дослушали. Крики, свист и топот были, наверное, слышны даже в Милане. Только один подозрительно светлый негр, похожий на сотрудника местного КГБ, на всякий случай попросил предъявить паспорт. После чего меня схватили бледные ладони черных рук, похожие на экзотических змей, и отнесли к фортепиано, к моему счастью забыв о гондолах и Новом Орлеане.
Вошедшая парочка американских туристов, приехавшая в Венецию отдохнуть от толерантности и политкорректности, была сметена мощью негритянского хора:
Happy birthday to you,
Happy birthday to you,
Happy birthday fucking snowman (не самый лучший Снеговик),
Happy birthday to you.
Ленивец
Румба
Meditabondo
– А сейчас самый ответственный момент! Малютка Хорхе должен первый раз в жизни покакать! – ее изумрудные глаза сияли волшебным и диковатым огнем. До этого момента мне приходилось видеть подобный огонь исключительно в разгар плотских утех, сильно напоминавших капуэйра.
– Что мне надо делать?– произнес я и осознал, что ревную.
– Когда он сползет по твоей руке на землю, нежно-нежно массируй ему животик.
Мне предстояло научить свежерожденного ленивца по имени Хорхе самому главному делу в его жизни. И это не самое оригинальное, на что я был готов ради Хуаниты – страстной и нежной латиноамериканской богини. Для нее я был готов на все: прыгать с парашютом, целовать анаконду, танцевать голым на многолюдной площади, погружаться с аквалангом на неимоверную глубину. И это лишь краткое описание культурной программы последних двух недель. Ей даже не приходилось брать меня «на слабо».
