отцу? – я очень не хотела расставаться с ним.
Он взял мои ладони в свои и посмотрел мне в глаза.
– Скажи мне, девочка моя, – тихо сказал он. – ТЫ – хочешь жить со мной? ТЫ – готова разделить свою жизнь со МНОЙ? ТЫ – хочешь быть МОЕЙ женой? – он с надеждой смотрел на меня.
– Да, – твердо ответила я.
Он снова крепко обнял меня.
– Настенька, я весь мир переверну, но никому не отдам тебя.
– Но, как же отец? Ты понимаешь, о ЧЕМ ты хочешь просить его?
– Он поймет меня. Он должен понять меня! – Герман снова повысил голос.
– А если нет? – не успокаивалась я.
– Деньги сейчас решают многое, но я уверен, отец должен понять меня, – уверенно сказал он. – Собирайся, мы скоро выезжаем.
– Но, мне нечего собирать, – ответила я.
– Ну, да. Дом, кстати, уже открыли, мы можем съездить туда, – сказал он.
– Герман, там, наверное, нужно убрать? – меньше всего мне хотелось возвращаться туда.
– Ну, тогда шустрей, одевайся, поехали, – бодро сказал он…
Когда мы подъехали к дому, сердце мое сжалось в комок. Мой милый родной дом… Еще несколько дней назад у меня была семья, были родители, а теперь их нет и прежней жизни тоже больше нет.
После той ужасной ночи, сюда никто еще не входил, и теперь мне предстояло отмыть здесь всю кровь. Когда мы вошли, в доме стояла невыносимая вонь – запах закисших продуктов, просто валил с ног. Герман пооткрывал настежь все окна и двери. Я взяла два больших мешка для мусора и стала сбрасывать туда все подряд. Набрав два ведра горячей воды, я перемыла все комнаты, оставалась кухня, я до последнего не хотела входить туда. Герман, видимо, это понимал.
– Хочешь, я сам там уберу? – спросил он.
– Не нужно, Герман, я должна сама.
– Сама, а я тебе помогу.
Дверь на кухню, до сих пор оставалась закрытой и, когда мы открыли ее, помимо запаха испорченных продуктов, в нос «ударил» запах, разлитой на полу и оставшейся в стаканах, водки. Герман открыл окно, в него ворвался чистый свежий воздух.
Я стояла, уставившись в пол, там были два больших пятна, уже засохшей, крови и два, обрисованных мелом силуэта, недавно лежавших здесь, в неестественных позах, людей.
– Настя, ты как? – спросил меня Герман, видя мое оцепенение.
– Нормально, – тихо ответила я.
Мы перемыли всю посуду, собрали весь мусор. Пол – я смотрела на него и снова вспоминала, ту ужасную ночь, когда в один миг, я осталась совсем одна на всем белом свете. «Я все равно найду вас всех! Найду и выпущу вам кишки!» – думала я, отмывая, присохшую к полу, кровь. И это были не просто мысли обиженного ребенка. Эти мысли, с неистовой яростью, очень крепко «засели» у меня в мозгу и в сердце. «Я все равно, найду вас всех!»
– Ну, все, – сказала я, наконец, закончив с уборкой и собрав вещи.
– Едем? – спросил Герман.
– Да. На
