грамотами, со старыми письмами. Вот они, адреса! А письма… Слезы, а не письма. То есть письма самые житейские, самые обыкновенные: от дяди Андрея, от дяди Василия, от тети Любы, от Ларисы и Миши, от Степана… И все еще молоды, все живы, и Россия с Украиной одна страна, и нет никакого дурного предвестия. Родной дом.
Поехала на Украину не в одиночку, а вместе с многочисленными волгоградскими паломниками. Надо ли говорить, как все изменилось! Те шесть верст, что отделяли Житне-Горы от Ракитно, теперь соединяли их домами, садами и огородами, и наш большой автобус, словно по водам реки Рось, плавно катил среди августовской благодати по широкой асфальтовой дороге.
Нас ждали, но в паломничестве нельзя ничего загадывать заранее: из-за проволочек на таможне мы опоздали на сутки. Откуда было знать, что накануне сельчане почти весь день провели у церкви, вместе с архимандритом Гермогеном готовясь выйти нам навстречу крестным ходом?
Наконец мы въехали в Житне-Горы. Первыми увидели наш ярко-желтый автобус вездесущие хлопчики, и вскоре один из них, Алесик, почетным проводником восседал впереди, указывая дорогу к дому моей двоюродной сестры Нины.
Слез было, ахов-охов!.. И, как в былые времена, поставили столы во дворе под старой грушей (у деда была вишня), со всего села собрали стулья (у деда простые доски накрывали рядном), и хозяйки ближних домов принесли угощение: ведь гостей было ни много ни мало пятьдесят человек, всем надо было угодить! Угождали, конечно, не только борщом и пирогами, а и горилкой, и песнями.
Ах, песни Украины! Удивительно преображается поющий человек: голос становится просторным, как украинские степи, и высоким, как небеса, он звенит и сам себе подзванивает луговыми колокольчиками, сам себя услаждает криничными водами – да сам ли? Не Господь ли оделяет сердце человеческое блаженной нежностью любви, не Богоматерь ли укрывает от кромешного Вселенского сиротства?
Песня про девушку Маричку – из моих самых любимых: «А як усмехнется та с пид лоба глянет – хоть скачи у воду, кажуть парубки…». Красавица Маричка, живущая над светлою водой и ждущая своего суженого, – ах, не воплощение ли это трепетных грез дев-славянок всех времен от млечной древности до вечной вечности?
В России про Маричку не поют. Что же, слишком далеко нынче русская тропка обегает Маричкину речку, а ведь когда-то наши общие родовичи рядышком сидели на святом берегу. Впрочем, Господь милостив, не оставит верных. Пусть ждет над речкой наша Маричка «в хате, що сховалась у зелених гир…». Придет ее милый, придет.
Паломница Наталья, походив по селу да повстречавшись с житнегорцами, в конце концов сказала:
– Таня, как много в селе тебя!
Посмеялись, но ведь так оно и есть: все в родне моей терноокие да чернокосые, да вдобавок быстрые, ведь и фамилия наша такая – Бойко!
(Все-таки присматривает за мной род мой, не зря интуитивно-наивно я как-то вопросила в стихах:
Близко
