недовольно спросил Влад, ныряя в обрушенный коридор. – А наши чего курить будут?
– Не ной, там еще есть, – Димка Медведев на ходу содрал обертку с шоколадки. – Всем хватит… Значит, половину хавчика отдаем мелким и женщинам. Остальное делим, как всегда?
– Угу… погоди, – Влад достал сигарету, зачиркал спичками, с наслаждением закурил. – Пхххх… Хоть отожремся. Знаешь, я думал – все отберет.
– Кто? – не понял Димка, жуя.
– Кто-кто… Этот. Дружинник.
– Да ладно тебе… Много они у нас отбирали?
– Я бы хрен отдал, – Влад продемонстрировал «браунинг». – Смотри. Там подобрал. И патронов набрал.
– Можно бы и еще притащить… – задумчиво сказал Димка. Проглотил шоколад.
– Да у всех уже есть почти, зачем еще-то? – не понял Влад.
– Да так, – неопределенно ответил Димка, бросая скомканную обертку в темноту. – Так просто. Потащили.
Димка проснулся оттого, что его вызвали к доске на физике. Он не знал темы и открыл глаза почти с облегчением.
В школьном подвале было темно. Но не совсем. И тихо. Но не совсем. Тут никогда ничего не бывало «совсем». Обязательно горел какой-то костерок, обязательно хныкал кто-то из младших или кто-то где-то разговаривал. Обязательно доносились снаружи выстрелы, взрывы… Правда, сейчас наверху было почти тихо. Но Димка уже хорошо знал, что это означает лишь одно: скоро атака на этом участке.
Мальчишки – почти все здешние, знавшие друг друга еще по школе – спали в своем углу на набросанных одеялах. Димка сел. Огляделся.
Мама – совсем недалеко, за ящиками, на которых горела керосиновая лампа – чинила его куртку. И плакала. Она плакала каждый раз, когда подходила его очередь идти за продуктами. И потом, когда он возвращался.
Димка почувствовал, как к глазам откуда-то изнутри тоже подступили слезы. Сердито шмыгнул носом. Дурацкий характер, девчоночий характер.
Хорошо, что мама жива. Если честно, он до сих пор не мог толком осознать, что большинство его одноклассников – и вообще ребят из школы – потеряли родителей. Да и от самих ребят и девчонок осталась едва пятая часть. Мама часто жаловалась, что они не среагировали вовремя, не выбрались из города. А Димка иногда думал – что бы они стали делать там? Тут – тут ему давно не было страшно. И даже как-то привычно.
Мать перестала шить, о чем-то зашепталась с молодой женщиной, укачивающей на руках ребенка. Женщину Димка не знал. Она была нездешняя, а в подвале собралось человек двести, не меньше. Самых разных людей. Отовсюду.
Спать уже не хотелось. Наверху наступало утро. Димка вспомнил, как позавчера пролез через обрушившуюся на первом этаже стену в комнату, которая, сколько он себя помнил, всегда была заперта на висячий замок. В школе о содержимом комнаты ходили легенды. Самые разные. А на самом деле это оказался просто склад. Димка сперва даже разочаровался. На столах и шкафах лежали и стояли какие-то коробки, серые от пыли. Барабаны, горны с красными вымпелами. Высились – стопками и россыпью – книги, журналы, брошюры. Присмотревшись, мальчишка понял,
