размеренная речь директора – только дурацкая прелюдия. Все напряжённо ждали.
И вот, наконец, началось!
– Уважаемые коллеги! – кто-то иронически хмыкнул, – Теперь о неприятном. Все вы знаете, какое сейчас время! В стране кризис. У государства нет средств содержать нерентабельные бюджетные организации. Так случилось, что наш театр сейчас находится в упадке… – возмущенный шум пошёл по рядам, – Тут никто не виноват, коллеги! Все мы очень стараемся, но… Вы ведь всё сами видите! Спектакли отменяются! Вчера на спектакле было пять зрителей! Людям не до театра, они на хлеб не имеют! Что тут долго говорить… Поверьте, мне самому больно!… – одиночный приглушённый возглас, очень похожий на ругательство, – В общем, послезавтра, во вторник, меня пригласили на сессию Областного Совета и на повестке дня – сокращение финансирования Муниципального театра и, как следствие, роспуск труппы…
Последние слова он вынужден был выкрикивать, поскольку поднялся страшный шум.
– Ага… Эта сволочь и пальцем не пошевелит, чтобы отстоять театр, – тихо прокомментировал кто-то из темноты ложи.
Сразу несколько рук взметнулось вверх. С места подскочил Юра Матейчук, заслуженный. Работал он здесь недавно, но успел завоевать репутацию человека решительного и бескомпромиссного. С администрацией он был в жестком противостоянии и резал правду-матку, не взирая на лица. Уже средних лет, он переехал сюда с семьёй из другого театра, никто не знал, почему. Хотя, с таким характером что тут думать?… Наверняка, его предыдущее начальство не раз перекрестилось, когда он уходил. Партнёры же любили его, с Юркой можно было выпить, посмеяться, он был своим в доску, да и талантлив, как бог.
– Позвольте сказать! – постепенно установилась тишина, – Вот Вы говорите – никто не виноват… Да Вы лжец, уважаемый! При чём тут, кризис, вообще?! Я и сам бы не пошёл на этот… примитив! Театр стал неинтересен – зритель не дурак! И не Вы ли виновны в этом, господин директор? Наш театр процветал до Вашего прихода! Здесь работал прогрессивный, талантливый режиссер! Ведь так? Я прав, ребят? Было много прекрасной молодежи! В репертуаре театра были шикарные кассовые спектакли! Где это все, уважаемый?! В первый же год Вашего правления Вы умудрились довести Сокольского до увольнения! Надо быть дураком, чтобы не понимать, кто заказывал эти мерзкие статейки! Если вы не сошлись характерами, это еще не значит, что нужно гробить театр! Эмоции еще не всё, дорогой мой! – пошёл одобрительный шепоток, – А с ним, между тем, ушла целая группа актёров! На них… именно на них ходил зритель! Без обид, коллеги! Затем планомерно были сняты с репертуара его спектакли, дорогостоящие декорации и костюмы тупо выброшены на помойку! – его жена тронула его за руку, – Погоди, Таня, дай сказать! Теперь у нас ставит только Марфа… – он запнулся, кто-то гоготнул, – …То есть, Марина Дмитриевна. Но, простите, это же
