style="font-size:15px;"> Весь мой чертов дом остался дома.
Мы тогда ходили на «Мешок без дна» в клуб «Фитиль» – такой старенький кинозал на первом этаже сталинского дома, я их обожаю, всегда запоминается не только что, но и где, а там кажется, что показывают только тебе снятое специально для тебя; промозглый день, снежно и ветрено, мы грели друг другу руки и губы, в баре было дешевое пиво, и мы набрались этим пивом еще до начала сеанса. Целовались как ненормальные… Я поставила телефон в беззвучный режим, на экране жила невыносимо прекрасная Немоляева, во время фильма мне мечталось уйти к ней или хотя бы так же декадансно говорить и двигаться. Пошел мужик в лес, никакого вещества не принес, только сказку с очень дурным концом. В Неаполе все влюблены, и мужчины ходят с эрекцией, а фотографы – это агенты смерти. Я скрутила бумажный клювик из салфетки, приставила его к носу и шла так до метро. Ты спешил домой, мы разошлись по разным веткам и я тогда уже достала телефон. А там тринадцать пропущенных от мамы и эсэмэска, что папа умер.
Он, конечно, не умер, а погиб, вы ведь понимаете разницу?
Слез не было. Ходила туда-сюда по вагону и давилась криком. Написала Марту. Он оказался на моей станции раньше меня и вызвал такси. Мы поехали домой.
Самый большой в Красном Коммунаре универмаг «Праздничный» оказался крытым рынком с овощными и мясными рядами. Сейчас поздно, и они безлюдны. В темных холодильниках лежат пустые подносы. Шагающий впереди Илья уверенно петляет между прилавками и выводит меня к палатке с вывеской «Табак». Внутри есть жизнь. Я трижды повторяю продавщице свою просьбу, прежде чем она достает откуда-то сверху блок фиолетовых «Хитс». Товар, видимо, непопулярный. И цена московская.
– Только наличными, – говорит она при виде моей карты.
– У тебя тысячи триста не будет? – спрашиваю я Илью. – Завтра сниму и отдам.
Он делает круглые глаза и мотает головой:
– Тут, вроде, банкомат перед входом…
Мы возвращаемся. Мне отчего-то не по себе, но я не понимаю причины. Может, все дело в том, что я надеялась на шопинг с тележкой, в которую положила бы круассаны к завтраку и что-нибудь вроде варенья из сосновых шишек. Там такие крошечные маленькие шишечки, когда опускаешь их в горячий чай, они становятся совсем мягкими, а на вкус как елка. «Для поддержания здоровья и хорошего настроения рекомендуем принимать варенье по одной столовой ложке три раза в день!» – со вкусом читал папа на баночке, прежде чем плюхнуть вишнево-шишечную массу в креманку, и уже оттуда мы принимали по одной, а потом еще по одной до тех пор, пока не начинали скрести ложками по дну.
Все бы отдала сейчас за маленькую сосновую шишку. Ни на какой шопинг я, конечно, уже не рассчитывала – разве что на нормальное освещение. Лампочка над банкоматом мелко моргает, но, по крайней мере, она здесь есть. Я достаю карту и вставляю ее в картоприемник. Илья продолжает наивно наблюдать за всеми моими
