Ваше величество, обратиться к обер-камергеру вашему его светлости графу Бирену.
– Ты чего это с утра поганых грибков поел? – строго спросила императрица. – Как смеешь мой разговор с графом прерывать?
Придворные услышав «раскаты грома», затихли. Притихли и шуты.
– Если бы поел, Ваше величество, – продолжил Мира смело. – Но, увы, у меня нет и поганых грибков. Мне совершенно нечего есть.
– И чего же ты хочешь, наглец? – спросила Анна.
Мира снова низко поклонился:
– Прошу выделить мне на прокорм 200 рублей в месяц!
Снова поклон.
Услышав такое императрица опешила, но затем залилась громким смехом. Вслед за ней стали смеяться и придворные.
– А не много тебе будет 200 рублей в месяц? На такие деньги полк солдат можно прокормить.
– Но даже целая армия не сможет вас так насмешить государыня! И потому шут стоит этих денег!
– А не лопнешь от такого? – снова спросила императрица.
– Не лопну, государыня милостивая. Не лопнул же Балакирев от того перстня, что вы ему подарили неделю назад. Стоил он не менее 5 тысяч рублей. А Балакирев сказал, что пропил его в трактире и ни копейки более от того подарка у него нет. И не лопнул!
Бирен оценил шутку и сказал:
– Станешь получать от меня по 200 рублей ежемесячно сверх жалования тебе положенного и содержания твоего при дворе!
Всем было известно, что шуты государыни получали помимо жалования и столовые припасы мясом, рыбою, хлебом, солью, икрой и т. д.
Год 1735, март, 26 дня, Санкт-Петербург. Дворец императрицы. Вопрос о питье. Дом банкира Либмана.
На следующее утро ситуация повторилась. Пьетро Мира решил идти даже дальше чем ему советовал Лейба Либман.
Он снова приблизился к императрице и Бирену и снова попросил денег. Еще 200 рублей в месяц и не больше того.
– А ты разве не дал ему вчера денег, друг мой? – императрица посмотрела на Бирена с улыбкой. – Слово моего обер-камергера дорогого стоит.
– Он получил от моего поверенного Либмана ровно 200 рублей серебром! Мне то точно ведомо.
– Али мало тебе, плут? – Анна обратил свой взор к шуту.
– Но его сиятельство пожаловали мне 200 рублей, ибо мне нечего было есть, – высказался он.
– И что? – императрицу уже стал разбирать смех.
– Но теперь мне совершенно нечего пить, ваше величество.
Смех мог бы сокрушить стены дворца. И Пьетро Мира получил еще 200 рублей ежемесячно. Либман понял, что не ошибся в этом человеке. Он был умен, и с таким можно будет делать дела. Теперь у них с Биреном был свой человек в кувыр коллегии!
Банкир приблизился к Пьетро в темном коридоре дворцового перехода, чтобы никто не мог их увидеть.
– Сеньор, – тихо похвал он. – Вы, сеньор.
Мира оглянулся, и его рука легла на рукоять шпаги.
– Кто здесь? – спросил он.
– Уберите
