style="font-size:15px;"> Как мала была популярность Николая Второго в войсках, показывает то, что даже его личный конвой отошел от него с необычайной легкостью: 2 марта в Государственную думу[31] явилась депутация от конвоя с требованием ареста офицеров, отказавшихся принимать участие в шествии к Таврическому дворцу.
Вообще говоря, о царе мало кто пожалел, но при всем единодушии в признании революции в различных кругах русского общества очень неодинаково расценивали ее значение и следствия.
Земельные собственники, представители крупной буржуазии, цензовая общественность, интеллигенция, находившаяся на службе капитала и промышленности, хотели видеть в результате революции лишь смену самодержавного царя на конституционного или, в крайнем случае, на президента республики. Других перемен они не хотели, хотя чувствовали, что без каких-то экономических жертв не обойтись. Представители финансового мира видели эти жертвы в помещичьей земле и надеялись, что при наличии этой жертвы им удастся сохранить свободное распоряжение капиталом. Понимали и помещики, что с землей придется расстаться, но все же питали надежду сохранить хоть часть и получить возмещение за забранную у них.
И те и другие ждали разрешения этих вопросов на предстоящем Учредительном собрании[32], и буржуазные политические партии спешили приспособить старые программы к новым политическим условиям.
В то же время налицо был вопрос, разрешение которого не терпело отлагательства: вопрос о войне или мире.
Представители буржуазии и связанная с буржуазными кругами интеллигенция стояли за продолжение войны до победного конца.
Продолжение войны и победоносное ее завершение могли быть желательны для представителей крупного капитала, крупной промышленности и торговли, для многоземельных помещиков: победа могла принести им непосредственные материальные выгоды. Однако этот слой людей, материально заинтересованных в продолжении войны, был очень незначителен в России.
На это обстоятельство указывал и Ленин[33], который в дни Всероссийского съезда Советов в июне 1917 года писал, что для разрешения вопроса о заключении мира надо прежде всего арестовать всего лишь 50–100 крупнейших капиталистов и опубликовать их доходы.
Мелкой буржуазии и связанной с буржуазными кругами интеллигенции, людям свободных профессий и чиновничеству война особых выгод не приносила. И тем не менее они в большинстве своем являлись сторонниками продолжения войны. Очень многие представители этих общественных кругов не только по набору, но и добровольно шли на фронт, подвергаясь лишениям и опасностям, которых в то время в тылу не было.
Что же побуждало их к этому?
Говорят, что легче построить десятки заводов и фабрик, нежели преодолеть привычки и представления, укоренившиеся в людях. Так вот, у всех этих людей существовали привитые им смолоду представления и убеждения
