тем немногим, что давало иллюзию защиты и приобщения к чему-то более могущественному, чем власть халатов. Никодимовой заслуги в этом не было.
– Мешаю службе? – Натка медленно пошла вперёд, к алтарю, прямо на забегавшего глазами попа, – А вы ударьте меня, батюшка! Вы ударьте, и я замолчу! В прошлый раз ведь помогло! Не желаете повторить?
– Натуля, не надо, – Рая, раздвигая односельчан полными плечами, подошла к ней, взяла за локоть, – Давай уйдём.
– Конечно, уйдём! – Натка почувствовала нарастающую дрожь в коленях, но это было яростью, а не страхом, – Только пусть сначала батюшка расскажет, какой заповеди он следует, избивая свою паству?
За Наткиной спиной раздался негромкий ропот, и она обернулась лицом к собравшимся.
– А вы не знали? Неужели только мне и Марине так «повезло»?
– Марине? – раздался из толпы растерянный голос Бориса, – Моей Марине?
Натка нашла его глазами.
– Разве она не рассказывала?
И тут же почувствовала, как Рая с силой щиплет её за локоть.
– Нет, – Боря медленно двинулся вперёд, не сводя глаз с Никодима, – Ты бил Марину?
– Я защищался! – взвизгнул поп, затравленно озираясь, – Она меня чуть не убила, ударила поленом по голове!
– А я тебя тоже чуть не убила?! – раздался со стороны женский голос, но Натка не стала оборачиваться, чтобы увидеть, кому он принадлежал, – За что ты меня по всей избе за волосы оттаскал? Или забыл уже? Так я скажу за что! Под юбку залезть не дала!
Ропот стал громче, из него поднялся ещё один возглас, на этот раз мужской:
– И к Машке моей лез, когда мы ещё не женаты были!
Никодим что-то жалко блеял, но его не было слышно за всё усиливающимся угрожающим гулом людских голосов, припоминающих попу всё новые и новые грехи.
– Что ты наделала?! – Рая вцепилась Натке в руку, её шёпот обжигал, – Они же сейчас его бить будут!
Кажется, Никодиму пришла в голову та же мысль, потому что он вдруг отчаянно вскинул руки вверх, как Гендальф перед Барлогом, но вместо знаменитого «Ты не пройдёшь!» визгливо прокричал:
– Опомнитесь, здесь храм Божий! Не оскверняйте сиё место гневом и хулой!
– А давай-ка выйдем наружу, – предложил ему Борис, ничуть не впечатлённый этим пафосным призывом, – Расскажешь, за что моя жена тебя поленом ударила.
– Да что с ним разговаривать? – вперёд выступил молодой мужчина, которого Натка не раз видела в компании Клима, – На улицу вышвырнуть и пусть чешет к своим хозяевам до лабы, псина! Там ему место, а не здесь! В церковь мы и без него ходить можем!
Никодим, кажется, обрадовался. Засуетился, забормотал:
– Конечно-конечно, я сейчас уйду, – он заковылял в противоположный алтарю угол, потянулся к висящему там на вешалке ватнику, но был остановлен другим
