нелестных эпитетов, но от договора не отказывается.
– Значит, договорились?
– Еще как. Деньги-то светят немалые, а рискуем только мы с тобой. Ушлый профессор и палец о палец не ударит, чтобы нам жизнь облегчить.
Вторая карета прибыла к входу в трактир к полудню. Сопровождаемая десятком хмурых, широкоплечих воинов, от чьего взгляда прохожих пробивал озноб, она подкатила к самому порогу, и на ступеньках появился крепкий рыжебородый старик в плаще зеленого бархата.
Солдаты спешились и, окружив сюзерена плотным стальным кольцом, гремя доспехами и оружием, выстроили живой коридор, по которому вновь прибывший степенно проследовал под крышу временного убежища. Пройдя внутрь натопленного помещения, он сбросил отсыревший в дороге плащ и, широко улыбаясь, пошел навстречу епископу.
– Ваше Преосвященство, ну вы и выдумщик. Пока мои парни искали эту богом забытую деревеньку, у меня закончились все запасы вина.
Епископ и король заключили друг друга в объятия, после чего его преосвященство поспешил предложить германцу место около огня.
– Ваше Величество, не изволите ли присесть у камина? Как только прибудет третий участник нашего мероприятия, мы тут же начнем. Что с вашими людьми? Не лучше ли пригласить их в дом?
– Пусть побудут снаружи, – отмахнулся рыжебородый и, пододвинув кресло к каминной решетке, уселся напротив пляшущих на поленьях языков пламени. – Они воины, гвардия, лучшие из лучших, и сами прекрасно знают, что им делать. К тому же ваши гильдийцы, – Фридрих Первый, а это был именно он, кивнул в сторону расположившихся по периметру зала кожаных плащей, – заняли все свободное пространство.
– Безопасность, – поморщился епископ Парижский и уселся в свободное кресло. – Тайна мероприятия важна более чем, а эти парни как нельзя лучше умеют устраивать тайные встречи. Ну, а как дела у разлюбезной Европы?
– Пока спокойна и надменна, – король закинул ноги на ограждение камина и, приняв из рук слуги бокал с вином, посмотрел сквозь него на де Сюлли. – Отрывочные сведения из Иерусалимского княжества еще не взбудоражили этих упрямых ослов, но, клянусь собственной бородой, вскоре мир забурлит и встанет на дыбы.
Королева Милисенда Иерусалимская слаба и не ориентируется в ситуации. Местный епископ настолько порочен, что, не стесняясь общественного порицания, живет с любовницей, на которую тратит государственную казну.
– А что же знать? – покачал головой Морис де Сюлли.
– Там еще хуже. – Так и не пригубив вина, Фридрих отставил бокал в сторону и устремил взгляд на огонь. – Грабежи, насилие, эти остолопы делают все возможное, чтобы возбудить ненависть в сердцах простых людей, а Нуреддин не дремлет. Более того, на сцене появляется еще одна хитрая и изворотливая фигура, беспокоящая меня все больше и больше.
– И кто же это, Ваше Величество?
– Некий Саладин, один из местных лидеров. Крепок телом, остер умом, превосходный политик и дипломат. Нуреддин стар,
