было в десять рядов затянуто паутиной – даже чугунки с кастрюлями, куда бабушка позаглядывала, инспектируя насчет еды. На дне ведра спала здоровенная жаба, приоткрыла на керосиновый свет глаза и тут же снова заснула.
Коридорчик оказался с правой стороны. Ваня не поленился заглянуть на полати, но там никто не спал. И вывел коридор не в прихожую, а в зал! И, получалось, окна тут обращены не на дорогу, а… в сенцы, что ли? Окошки были плотно занавешены старыми половиками, а отодвигать половики, чтобы взглянуть, что там, за ними, не хотелось…
Ваня осветил фонариком фотографии в простенке: Шишок на них блистал во всей красе, а вот дедушка Серафим Петрович с боевыми товарищами, оружие, пушки, грузовики, самолет и даже лошади были какими-то призрачными, то ли есть они, то ли нет их…
Мальчик заметил, что угол между столом и комодом странно вытянут – не прямой, а острый… Ваня протиснулся за комод и шагнул в угол, потом сделал еще шаг, еще один… и, к его удивлению, сколь ни шел, никак не упирался в стенки. Угол все вытягивался и вытягивался – вот бы математичка удивилась! Тут мальчик опамятовался и решил повернуть, обернулся: а сзади полная тьма, непроницаемая для жалкого фонарного света! Побежал, что есть ног – а жилища все нет, что за чертовщина! Наконец увидел Ваня дверь – точь-в-точь такая, как у них, в сенцы ведет: с разбегу толкнул дверку и вправду оказался в сенях, отпахнул другую дверь – и выметнулся на крыльцо, сгоряча сбежал по ступенькам и посреди лестницы остановился… Лесенка висела в полной пустоте! Тяжелая, смрадная тьма окружала его. И снизу пахнуло вдруг чем-то таким нездешним, аж волосы на голове шевельнулись… Ваня развернулся и сделал один осторожный шажок наверх, другой… Но что-то тянуло его сбежать вниз, причем прыгать через три ступеньки разом, а может, и на перила сесть – да и ухнуть вниз! Мальчик остановился с занесенной ногой – не развернуться ли?.. Но тут светлый прямоугольник возник где-то далеко-далеко вверху – в двери стояла с керосиновой лампой бабушка Василиса Гордеевна, вглядывалась в бездну. Разглядела что-то, спустилась до Вани, ухватила его за руку и молча потянула наверх.
Когда обе двери закрылись за ними, спросила: ты что ж, в тартарары собрался? Дак там Шишка ведь нету. Не отставай, держись меня…
Больше Ваня на уловки углов, которые по-прежнему нет-нет да вытягивались, не попадался. Да постеня ни в одном перекошенном углу и вправду не видать было!
Подошел мальчик к холодной печи – и вдруг до слуха донесся какой-то шум, приложил ухо к беленой стене и услыхал: будто всплеск, после скрип… Это что такое? Оглянулся вопросительно на Василису Гордеевну, а та сказала: дескать, печка, знать, вокруг нашего колодца сложена. Ведро спустили в колодец – вот и плеснуло, а потом пошли вытягивать скрипучим воротом… Бабушка и внук покачали головами: вот те на! Это что ж выходит: огонь вблизи воды обосновался?.. Если, конечно, Шишок когда-нибудь топит печь…
Нашли балалайку, валявшуюся в спаленке, на полу: розетка, над которой тянулись
