рот, закрой глаза!
Что мальчик и выполнил, ожидая получить сладкую конфету… Каково же было его удивление, когда посестрима харкнула ему в рот… Ваня, открыв глаза, ответно плюнул в девичьи уста, и после того как вся процедура была проделана трижды, побежал в избу.
Птахи сидели на окошке, в цветочных горшках, и оттуда поглядывали на дорогу. По ту сторону стекла, на проводах, разместились воробьишки, которые поддразнивали комнатных птиц: дескать, чего взаперти сидите? На улицу не пускают вас, а самим слабо вылететь…
Жаворлёночек ответствовал:
– А нам и тут хорошо… Тепло, светло и… мух полно…
Про мух было явной ложью. Ваня захохотал.
Птахи оглянулись, и соловей присвистнул:
– Ли-ко: опять он научился нашему языку, коршун его подери! – И больше на Ваню Житного не отвлекался – птичьи дела были важнее, а с проводов уж орали:
– А ну, выходите!.. Силушку вашу поизведаем!
Соловей отвечал:
– Да пошли вы! Еще связываться со всякой мелочью… Сейчас вылетим – крылья-то вам пообломаем!
Воробьи чирикали:
– Ой, ой, ой, как страшно! Ну-ка, попробуйте… Мы сами вам шеи свернем!
Ваня слушал птичью перепалку как ангельское пение… Вот это подарочек преподнесла ему Златыгорка! Побежал и расцеловал посестриму, спасибо, де, тебе большое… Опять он понимал птичий язык! А что может быть лучше!
Под вечер Ваня с Шишком отправились на барахолку – купить чего надо в путь-дорогу. Златыгорка осталась дома. Василиса Гордеевна посоветовала ей крылышки первым встречным не казать и пользоваться ими только в самом крайнем случае, чтобы не попасть впросак…
Ну а деньжата у Вани на сей раз имелись. Он слазил в подполье и вытащил из стеклянной банки пачку нефтедолларов, потом подумал-подумал и решил взять в дорогу еще несколько, но одну вязанку все-таки приберег, оставил про черный день. Кто его, этого демона де Фолта знает…
Базар широко раскинулся, заняв обе снесенные улицы: и 1-ю Земледельческую, и 2-ю, и похож был на цветастый цыганский табор, только вместо кибиток – ларьки. В одном из них Шишок углядел маскировочную армейскую форму, висящую на плечиках, и ткнул в нее: дескать, всем троим такая одежка бы пригодилась, с учетом того, что нас в тех Балканах ждет. Может, по болотам ползать придется, в лесах укрываться. Но, узнав цену пятнистой одежды, домовик схватился за голову:
– Вот проиграл ты тогда, у трех вокзалов, неразменную тыщу… Что теперь делать? Отвлечь ведь придется ларечницу да и… увести маскхалаты…
– Во-первых, это не маскхалаты, а камуфляж, – поправил Ваня всё проспавшего постеня. – А во-вторых, гляди! – и мальчик достал из рюкзака толстую пачку нефтедолларов.
Шишок, воровато оглянувшись по сторонам, вырвал у Вани денежную кипу и запихал в свой полосатый карман.
– У меня надежней! Бывшая левая рука у меня шибко чувствительная – враз чужие
