взяла себя в руки.
На следующий день у цесаревича поднялась температура и по совету Боткина из Петербурга вызвали профессора Фёдорова, доктора Раухфуса и педиатра Острогорского.
– У мальчика огромная гематома в паху и кровь заполнила весь низ живота, – жалея родителей, поставил диагноз профессор.
Коллеги поддержали его заключение.
– Я выписал болеутоляющие и кровоостанавливающие средства.
Но ничего не помогало.
Алексей кричал от боли и метался в постели. Несколько дней мать не отходила от него, страдая вместе с сыном.
– Ваше величество, – не отважившись заговорить с императрицей, подошёл к Николаю барон Фредерикс. – Положение цесаревича очень серьёзно. Только сейчас беседовал с врачами. Температура под сорок и отрок мечется в бреду. Мужайтесь, Николай Александрович. Прошу вашего соизволения, не указывая самой болезни, начать публиковать бюллетени о состоянии здоровья наследника престола.
– Делайте, что хотите, Владимир Борисович, – махнул рукой государь и, не стыдясь старого царедворца, разрыдался, тут же прикрыв лицо платком и уйдя в свою комнату.
Болезнь быстро прогрессировала.
Александра Фёдоровна сидела у постели сына и изо всех сил сдерживала слёзы. Боли охватывали его спазмами и повторялись каждые четверть часа. Во время этих приступов она прикладывала к его лбу холодные компрессы и ласково шептала слова утешения.
В одну из минут между приступами, Алексей раскрыл глаза, улыбнулся матери, и нормальным, здоровым голосом произнёс:
– Мамочка, а когда я умру, мне больше не будет больно?
Силы оставили её.
Погладив сына по щеке и поцеловав в лоб, она вышла из комнаты.
– Медицина бессильна, – склонил перед ней голову профессор. – Надежды нет. Кровь из повреждённых сосудов поступила в нижнюю часть брюшины, и остановить внутреннее кровотечение невозможно.
Николай потерял надежду и по совету барона Фредерикса пригласил священника причастить Алексея.
Лишь одна мать не верила в скорую смерть сына.
– Он не умрёт. Я виновата… Но я не дам ему умереть, – словно в бреду шептала она, не зная, что делать. – Анна!– увидела Вырубову. – Срочно отправь телеграмму Распутину. Где он сейчас?
– Далеко. В своём сибирском селе.
– Отправь старцу телеграфное сообщение с просьбой помолиться о сыне. Я не дам ему умереть…
Через несколько часов Анна Вырубова передала императрице телеграмму из Сибири.
Выхватив её из рук фрейлины и подруги, Александра Фёдоровна прочла: «Бог воззрил на твои слёзы. Не печалься. Твой сын будет жить. Пусть доктора его не мучают».
Просияв лицом и совершенно не беря в голову, что могут подумать о ней врачи и придворные, влетела в комнату сына и прочла скорбящим и ожидающим его смерти царедворцам текст присланной телеграммы.
«Государыня
