тот бейдж, который я носил в Западном педиатрическом, только вместо шнурка – зажим. Я прикрепил его к воротничку рубашки.
– Вещь! – сказал Харди. – Если б с ней еще и в кино бесплатно пускали – вообще цены не было бы.
Он полез в пиджак и выудил оттуда сложенный лист бумаги.
– А теперь осталось только прочитать и подписать. – Протянул мне ручку.
Я прочитал – сплошь мелкий шрифт.
– Тут говорится, что вы не должны мне платить.
– Верно, – с притворной грустью вздохнул Харди. – И если вы порежетесь бумагой, читая эти документы, то не сможете вчинить иск департаменту.
– Это чтобы начальство не ныло, Алекс, – сказал Майло.
Я пожал плечами и поставил подпись.
– А теперь, – объявил Харди, – вы – официальный консультант Департамента полиции Лос-Анджелеса. – Он сложил бумагу и сунул ее обратно в карман. – Прямо как тот петух, который затрахал всех кур в курятнике, так что его кастрировали и превратили в консультанта.
– Очень лестно, Дел.
– Друг Майло – мой друг, и все такое.
Майло тем временем достал свой швейцарский армейский нож и открывал заклеенные коробки. Дюжинами вытаскивал оттуда папки и аккуратными стопками раскладывал на обеденном столе.
– Они в алфавитном порядке, Алекс. Можешь проглядеть их и отобрать самых чеканутых.
Когда он закончил, они с Харди приготовились отбыть.
– А мы тем часом пообщаемся с плохими парнями из базы данных по схожим преступлениям. Уже распечатали.
– Работы – начать да кончить, – буркнул Харди и, хрустнув пальцами, принялся высматривать, куда бы выбросить окурок, сгоревший до самого фильтра.
– Бросьте в раковину.
Он отошел.
Когда мы остались одни, Майло сказал:
– Я вправду тебе очень благодарен, Алекс. Не перенапрягайся – не пытайся все закончить за сегодня.
– Сделаю сколько смогу, пока в глазах не начнет расплываться.
– Хорошо. Мы тебе еще сегодня пару раз позвоним. Вдруг ты чего нароешь по ходу пьесы…
Вернулся Харди, поправляя галстук. Он щеголял в отличном темно-синем костюме-тройке, белой рубашке, кроваво-красном галстуке и сверкающих черных лоферах телячьей кожи. Майло в своих провисших штанах и унылой спортивной куртке из твида выглядел рядом с ним еще более потасканным, чем обычно.
– Готов, братан? – спросил Харди.
– Готов.
– Тогда вперед.
Когда они ушли, я поставил на проигрыватель пластинку Линды Ронстадт и под аккомпанемент композиции «Бедный, бедный я, несчастный» приступил к исполнению обязанностей консультанта.
Восемьдесят процентов пациентов мужского пола в карточках распадались на две категории. Первую представляли собой богатые бизнесмены и руководители
