перевернул на спину и снова спустил с горки.
Зина несколько раз на четвереньках совершала восхождение, но как только подползала к вершине, рядом оказывался Петров, брал ее за ворот куртки, переворачивал и толкал вниз. Зина шумно возмущалась и весело хохотала. За несколько скольжений она прокатала плотную дорожку. Петров требовал, чтобы Зина извинилась за обидную характеристику.
Его не устраивали компромиссы: «полупадший», «почти не падший», «наполовину падший», «падший много лет назад» – она снова и снова ехала вниз.
– Ну хорошо. – Зина стояла скрестив руки и смотрела на Петрова снизу вверх. – Может быть, ты еще не падший мужчина, но я уже совершенно мокрая женщина. Теперь я заработаю воспаление легких. – Она подняла глаза к небу. – Болеть приду на твою площадь, так привычнее, в твоей квартире и помру.
– Дудки, – сказал Петров, – мне хватило одной твоей болезни. Держи руку.
Когда Петров почти вытащил Зину наверх, она выдернула у него руки, плюхнулась на снег и дернула его за ноги. Петров полетел в овраг через ее голову. Он на животе проделал тот спуск, который раскатала Зина спиной и ягодицами.
Еще не встав на ноги, она оглянулась:
– Павлик, как называется упражнение, которое ты выполняешь? Я занималась гимнастикой, но такого не припомню. Скольжение пузом по наклонной?
После этого заявления она быстро пристегнула лыжи и побежала вперед. Петров догнал ее, погрозил пальцем, обошел и стал прокладывать лыжню.
Дома на вопрос Потаповых, как покатались, Зина ответила, что не помнит, когда последний раз было так хорошо. Петров заставил Зину переодеться. У нее не было запасной одежды. Выдали спортивный костюм Людмилы, в котором гостья чуть не утонула.
– Какая же я толстая, – вздохнула Людмила, глядя на Зину.
– Ничего подобного, – возразил Петров. – Зина тощая, а ты женщина в полном расцвете. Я вот думаю, что ты нашла в этом шклявом субъекте?
– Ты думай в другую сторону, – ответил за жену Потапыч, – и вообще занимайся более привычными для тебя вещами. Думает он… Ты бы еще балетом занялся.
У них была своего рода игра: Петров нахваливал Людмилу и уговаривал ее бросить Потапыча и выйти замуж за него. Потапыч изображал ревнивого мужа.
– Зиночка, – вкрадчиво сказал Потапов, – для полного сугрева вам надо выпить мой фирменный напиток, глинтвейн. Это горячее вино с капелькой водки и пряностями, набор которых – мой личный, пока незапатентованный секрет.
Петров и Людмила знали, что многолетние эксперименты Потапова привели к тому, что водка на восемьдесят процентов вытеснила из напитка вино. А пряности он добавлял методом сложения – все, что были в доме, плюс новые, которые скупались во всех командировках. Однажды Потапыч даже положил в глинтвейн лавровый лист и соль. Пить было невозможно – так называемый глинтвейн напоминал суп, в который влили спирт.
– От этого можно умереть, – честно сказал Петров, подавая Зине стакан, – но заболеть точно нельзя.
Она
