секунды дожимал книгу о горах, начиная с Абашидзе по алфавиту. Галка, его дочка, в реанимации успела «перевести» вступление к ней. И после он спокойно съел мороженое, был весел, и отпустил Галку. А в 4 часа 30 минут 23.11.2012 его дела на земле навсегда закончились.
А я в 3:30 как раз сел писать письмо отцу, первый раз в жизни, как я его люблю. В 4:05 закончил, разбудил Галку жену, Ванечку и мы поехали к дедушке, ухаживать за ним после операции и жить с ним. Он это знал, что его невестка и внук утром 23-го уже будут в пути. Но в 8:08, за две минуты до отхода поезда – звонок сестры Галки: отец умер…
Вот и всё.
Договорили мы с ним или не договорили?
Я не хочу снова где-то жить в других измерениях, реинкарнациях. Не хочу. Я люблю своих любимых здесь, на Земле. А вот, чтоб батя, хочу, чтоб он всё же пожил ещё без этой вечной полувековой боли в ногах.
Ад он уже прошёл. Ровно 21 раз уходил от смерти. В 24 года даже воскрес – буквально восстал из гроба в палатке на Аксауте. В восемь лет он был ранен в партизанском отряде Ковпака, награждён медалью «Партизану Отечественной войны». Дважды стоял на карательных расстрелах… и когда спасал рабочих в шахте, тут-то, в этом любимом им подземном царстве меди и горного хрусталя, ему и завалило ноги.
Если б знать, что там можно встретиться с ним, пусть мерцает тот свет – эта звезда не только моей последней надежды. Если нет, то такой тот свет мне не нужен. С детьми я здесь всё договорю, и с жёнами, и с добром, и злом.
Наверное, самое важное он бы мне сказал, и наши стеснительные отношения не были этому помехой. Его последние слова мне, в 12:48 14.11.2012, перед операцией, по сотовому: «Так хотел, чтобы летом приехали девочки! Держись Гали. Береги Ваню». А я ему: «Счастливого пути!»…
С ума сойти!!!…
Его «театр» закончился изумительной сценой из «Тихого Дона». Получилось, я – Григорий Мелихов, он – его батя, Пантелей Прокофьевич. Влетает – злой! за обиженную мной невестку – толстовская борода, шевелюра – серебряным окладом во все стороны, и прям при Насте поднимает костыль – и срывающимся голосом мне: «Я не уверен, что тебя довезут до хирургического отделения!»… СТОП! – «хирургического отделения»… Он его уже давно боялся, это для него геенна огненная. И, наверно, чувствовал, что он оттуда не выйдет. Как я бате – «Счастливого пути» в мирах Бардо Тодол и Магеллановых Облаках, так и он мне – «не довезут до хирургического отделения». То есть оберегал меня от своего ада.
Наверно, договорили.
Мы знали, что любим друг друга, но пути и увлечения у нас были разные, редко пересекающиеся. Любили возиться с топокартами, походы в горы, фотографию, помогали друг другу, чем могли, радовались удачам и оба не могли жить без стихов. Характерами – полные противоположности. Батя – мощный Стрелец, а моё Солнце и скромный Марс – в Близнецах,
