малышей на руках или на плечах, у нее ком подкатывал к горлу. Она считала себя самой несчастной и уже даже не надеялась, что подросший малыш пробудит, наконец, в отце чувства. Они были даже опасны, эти пробудившиеся чувства. Потому что в воздухе пахло разводом, а значит дележом имущества и сына. Мила как знамение свыше оценивала теперь свое решение сохранить после свадьбы девичью фамилию – Грызун. Хоть жених и взбеленился тогда в ЗАГСе, и счел оскорбленным весь свой род Охренян, и «ради будущих детей» был «вынужден» взять фамилию жены, зато Мила с первых шагов замужества показала всем, кто должен быть в доме хозяином.
Год от года они с Юрием жили все хуже: ее отношение к нему давно трансформировалась в ненависть и единственное, что удерживало ее рядом, был страх лишиться и этой, пусть хлипкой и ненадежной, даже предательской его спины-стены. Оценив свои ничтожные шансы на карьеру после развода – в Советском Союзе он был равен смертному приговору – Мила решила: жить своей жизнью, как это делают множество семей, и искать лучшей доли. То есть, сохранить видимость семьи для ребенка и для общественного мнения. А там…
«А там» растянулось на годы. От них остался горький осадок и вот эта дурацкая, какая-то даже болезненная привычка – проверять чужие карманы.
ХХХ
… Обследовать местность под балконом Мила смогла только через два часа, когда малыш угомонился и измученный уснул. Мила обшарила все кусты, каждый миллиметр земли, но свертка не было. Озадаченная она вернулась домой и едва открыла дверь, как позвонил с работы муж:
– Слушай, я сегодня на работу выскочил без копейки денег. По-моему, они остались в кармане брюк, которые я вчера бросил в стирку. Блин, мне срочно нужны эти деньги! Я сейчас приеду.
И не дожидаясь ответа от Милы, Юрий положил трубку. Мила заметалась по дому, заламывая в отчаянии руки, ругая мужа за то, что вчера пришел домой вдрызг пьяным и сразу завалился спать. Она мечтала, чтобы сумма постиранных денег была незначительна… Раздался звонок в дверь. Муж, не разуваясь, со словами «Я мигом» метнулся в ванную, не увидев там брюк, рванул на балкон со словами «Уж не постирала ли ты их?». Качнув распластанные на веревке мокрые штаны с вывернутыми карманами, Юрий повернулся к Миле и сказал: «Умница, что нашла деньги. Я вчера забыл тебе сказать о них. Куда ты их положила? Давай, мне надо бежать». Он говорил, а Мила смотрела на него выпученными глазами – замотанная ребенком и невнимательным мужем женщина, уставшая в свои зрелые и сочные 30 лет.
– Ну, чего ты таращишься? Деньги где? – прошипел муж и в момент понял, что денег нет. Неважно, куда они делись – растворились в стиральном порошке, вывалились с балкона в руки какому-нибудь бомжу или заныкала их сама Мила («С нее станется!») – факт оставался фактом: денег не было.
Была истерика и некрасивая сцена. Муж поднял на нее руку, Мила, защищаясь, опрокинула на него кастрюлю с горячим борщом. Муж отозвался мощным ударом в челюсть,
