переписку сотрудников. Мила хотела знать все о подчиненных. И это ей во многом удавалось. Оправдывала она свои действия тем, что созданный бизнес ей безумно дорог, что она не имеет права по глупости, по отсутствию информации или по несвоевременному реагированию разрушить его. Оправдание казалось Миле столь весомым, ну просто жизненно важным, что она совсем перестала стесняться этой своей особенности. И если бы ее кто-нибудь застал за столь постыдным занятием, она бы выдала такую теорию, что этот кто-нибудь перед ней бы еще извинялся за то, что помешал процессу досмотра своих же личных вещей.
Мила ухмыльнулась и запустила руку сначала в карман рубашки Валерия, затем в брюки. Выудила оттуда стопку документов – паспорт, пропуск в издательский дом, карту проезда на метро, бумажник с двумя сотнями долларов. О, а вот это уже интересно! Мила вытащила из отсека портмоне фотографию. Опаньки! Какая красотка! Ну, просто фотомодель! Жена? Любовница? Дочь?
– Ну, вот, я так и думал! – раздался за спиной голос Валерия. Увлеченная процессом изучения фотографии Мила не услышала, как смолк шум воды в ванной, как скрипнула дверь. Она ощутила дыхание Валерия за спиной и резко развернулась. Глаза заметались, на лице проступили следы гнева – это была единственная спасительная реакция в данный момент: уличить в ревности, чтобы услышать слова утешения. Или, если повезет, любви.
– Я специально прихватил эту фотографию, – не смущаясь и не злясь совершенно, сказал Валерий. – Эту даму зовут Маша, она сделала себе пластическую операцию. Маша – настоящий врач: прежде, чем предлагать пациентам операции, она опробовала их на себе. Думаю, нам не мешало бы написать о ней в нашем журнале.
– Вот еще, буду я рекламировать эту тетку бесплатно! Ты же знаешь, как нам деньги нужны! – Мила слегка оправилась от шока, будучи пойманной с поличным, и теперь к ней возвращался ее стервозный характер. Она общалась только с теми людьми, у которых было много денег. Она писала в своем журнале только о тех, кто мог заплатить, а точнее – переплатить за публикацию. Все остальные люди для нее были не люди. Даже если они были столь красивы как эта дама на фотографии. Но у этой дамы, судя по всему, деньги были. Ибо пластическая операция стоит весьма прилично. Так что…
– Видишь ли, Мила. Тут возможен бартер. Мы пишем о Маше, а тебе она со значительной скидкой делает операцию. Точнее, операции. Ты же хочешь не только грудь подправить? Можно заодно и лицо сделать. Видишь, как я тебя люблю! Обо всем подумал, все предусмотрел!
– Кроме одного, – фыркнула Мила, – моей готовности к революции. И потом странно мне это: вроде ты настоящий мужчина, не трансвестит какой-нибудь, не метросексуал, а пластикой интересуешься, да еще и любимую женщину под нож укладываешь!
– Глупая. Не укладываю. Не хочешь, не ложись, закроем тему. Просто я же вижу, как ты меня к каждому подолу ревнуешь, как на других женщин завистливо смотришь. Вот и сегодня, будь ты уверена в себе, разве полезла бы ко мне
