РГД-33 под ремнём у сержанта.
Петренко смекнул, куда клонит командир.
– Так, Николай, вставляй запальники в гранаты и готовь связку, а ты, Лидочка, не вздумай уйти и присмотри за Равилем. Мы скоро вернёмся.
Егор резко развернулся и направился в сторону сельсовета, махая рукой, чтобы Петренко следовал за ним.
Николай быстро привёл гранаты в боевое состояние, затем немного постоял, глядя на недоумевающую Лидочку, и побежал догонять командира. Поравнявшись с лейтенантом, он склонил голову к его уху и проговорил:
– Товарищ лейтенант, я понял вашу задумку. Но как это лучше сделать? А давайте метнём их в открытое окно, и дело с концом.
– Что мы, пацаны дворовые? Нет, брат, – на ходу отвечал Егор. – Мы, русские люди, привыкли гостям в глаза смотреть, какими бы они ни были. Мой прапрадед, ну тот, про которого я тебе говорил, который барабанщиком у Суворова служил, учил наш военный род: «Врагу надо смотреть в глаза, да так, чтобы он забоялся, вот тогда будет полная победа». И пусть они знают, что воюют не с мифическими героями, а с живыми людьми.
До сельсовета оставалось метров сто.
– Ладно, хватит болтать. Давай связку и слушай внимательно, – сказал Егор, остановившись. – Охранников я сниму сам, ты же должен меня только прикрывать в случае неудачи либо когда я прикажу, и никакой самодеятельности. Понял?
– Так точно, товарищ лейтенант! Як не понять? А вдруг вы промахнётесь?
– Ты забыл, что у меня на груди значок?
– Вот дурья башка, забыл, что вы ворошиловский стрелок.
– Тогда вперёд, следуй за мной.
И они зашагали к калитке сельсовета, у которой стоял охранник в неизвестной форме, отличной от немецкой, с белой повязкой на рукаве.
– Товарищ лейтенант, смотрите, это местных уже одели в новую форму, – тихо проговорил Петренко. – Быстро порядок свой навели. Сволочи.
– Так, хватит разговаривать, сержант, мы уже близко. А насчёт порядка, так это мы быстро поправим своим русским беспорядком, родным бардаком.
Здание бывшей конторы сельсовета хорошо освещалось двумя уличными фонарями. Над крыльцом была прибита свежевыструганная доска, на которой была надпись на немецком языке: «Комендатура».
Когда Егору и Петренко оставалось совсем немного, чтобы дойти до калитки, у которой стоял полицай, на крыльце вновь появился пьяный немец, который никак не мог угомониться, и начал опять палить из пистолета вверх.
– Давай, давай. Это нам только на руку, – тихо выговорил Егор.
Солдаты, охранявшие вход в комендатуру, чертыхаясь, принялись затаскивать разбуянившегося офицера в помещение. И когда они заволокли его обратно, Егор вышел из темноты и стал приближаться к калитке.
– Стой! Кто идёт? – громко выкрикнул полицай и вскинул винтовку, прицелившись в подходившего человека.
– Командир Красной Армии! – так же громко проговорил Егор и вскинул
