бы сказал, это пожертвования.
– Как, например, на детей Анголы и Мозамбика?
– Ну, что-то вроде того, только без дальнейшего адресата, а будут накапливаться у тебя в банке, пока я их не заберу.
– Ага, имя свое светить не хочешь, чтобы потом не побили?
– Как раз не поэтому. Просто имя у меня не солидное.
Чижиков! Ты бы деньги Чижикову перечислил?
– Ни за что.
– Вот и я о том же. А если фамилия Добронравов или доктор Краснов – тогда другое дело.
– А еще лучше немецкая фамилия – Остерман, Мених, Вебер, Трефф.
– Именно.
– С каждого перевода три доллара, – подытожил банкир.
– Это грабеж!
– Жулик.
– Бандит.
– Аферист.
– Доллар.
– Два.
– Не могу. У меня большие накладные расходы.
– Два.
– Доллар.
– Доллар и кредит под 20 процентов.
– Доллар, кредит, но проценты с депозита.
– Доллар, но процент с депозита как со срочного вклада мой.
– По рукам.
– По рукам! Ну ты, брат, и аферист.
– От бандита слышу.
Они снова ударили по рукам, обнялись, расцеловались и пошли в соседний ресторанчик «Моцарт у Сальери» обмыть сделку, в результате чего Чижиков забыл свой синий шелковый шарф с золотыми огурцами, подаренный одной дамой с романтическими намерениями. Он носил этот подарок с благодарностью, как иной носит кольцо, что с ним бывало в исключительных случаях.
Обнаружив потерю уже в поезде, Павел Иванович в отчаянии стал метаться по красной ковровой дорожке вагонного коридора с криком:
– Профукал, всё профукал, – чем весьма смутил проводницу, перепугавшуюся насмерть, потому что вид у него был отчаянный, как у игрока, который спустил всё свое состояние в коммерческий штос и, не ровен час, пустит себе пулю в лоб.
Он отродясь был бережлив, подобные потери переживал мучительно и долго сокрушался тому, как это он не уследил, а потом целый день анализировал с дотошностью психоаналитика, что же могло повлиять на утрату, и приходил к выводу, что это – результат совокупности всех обстоятельств еще задолго до момента приобретения утраченного предмета, вплоть до того позорного случая, когда отец выпорол его за приклеенные намертво в альбом для рисования драгоценные почтовые марки раннего СССР, чем они были обесценены навсегда.
Зигмунд Фрейд был бы им весьма доволен за искренние рассуждения и глубокий самоанализ.
Глава 6
Некоммерческий народ
Чтобы окончательно наладить дело по писанному в блокноте сценарию, следовало уладить еще пару вопросов. Слабым звеном была российская почта, ненадежная и вороватая со дня ее основания, с незапамятных времен, когда крали даже конские корма, а теперь, в условиях дикого
