большая машина, универсал или джип с просторным багажным отсеком и широким задним сиденьем. Такая была у съемочной группы Ройтерз. Я набрал телефон Маню, оператора Ройтерз.
– Послушай, Маню, тут человек ранен, его надо отвезти в госпиталь, сможешь мне помочь?
– Что нужно? – напряженно ответил Маню.
Эммануэль Браун, которого все коллеги называли не иначе как Маню, был легендой Африки. Пожалуй, ни одна война в западной части континента за последние десять лет не обошлась без его непосредственного участия. Его легко было узнать среди множества операторов, хотя бы из-за того, что любая камера на его плече казалась огромной. В общем, невысокого роста человек. И недюжинной смелости, судя по тем материалам, которые от него получало западноафриканское бюро Ройтерз. Я не сомневался, что Маню не откажет. Но он отказал.
– Машину я не дам, мне нужно снимать здесь, своей командой я рисковать тоже не хочу, это не наша работа – отвозить раненых.
Я слегка оторопел. Маню понял, что сказал совсем не то, что от него ожидали услышать, и заговорил более спокойно.
– Позвони в Красный Крест, в госпиталь, они обязаны прислать «скорую помощь». Пиши телефон.
И он продиктовал номер службы спасения. А время шло. Оно вытекало тонкой красной струйкой из черного тела.
– Алло, это госпиталь? – кричал я в динамик телефона.
– Да, это госпиталь. Что случилось?
– Здесь раненый! Заберите человека! – говорил я.
– Где вы находитесь? В каком районе?
Я назвал адрес нашей гостиницы.
– Побудьте на линии.
Время опять побежало ручейком долгих секунд.
– Вы еще слушаете? – вежливо переспросил голос.
– Да, я все еще на линии, – ответил я.
– Простите, – интонация голоса нисколько не изменилась, – но мы не можем приехать. Вы сейчас на другой стороне линии фронта.
– Но здесь раненый! – закричал я.
– Раненых много, – голос оставался спокойным, – и мы не хотим, чтобы их стало еще больше, если наш персонал попадет под обстрел.
Короткие сигналы в трубке пульсировали вежливым отказом.
– Ну что? – на всякий случай спросил Вадим, хотя и так все было ясно. Женщина в больнице, которой мы примерно так же вежливо отказали в спасении. Человек, расстрелянный у нас на глазах, так и не спасенный нами. Может быть, раненый попрошайка – это наш шанс оправдаться перед собственной совестью. Я понимал, что не должен был просить Маню сделать то, что, возможно, должен был сделать сам. Глупо, спасая одних людей, подставлять под удар совсем других.
– Выгружай вещи из багажника «мицубиси», – сказал я.
– Что-что? – переспросил оператор.
– Выгружай вещи, – повторил я жестко. Жесткость нужна была, скорее, мне самому, чтобы я не отменил
