языком, пробормотала она. Спать было так легко; тело во сне было звонким, не так остро нуждавшимся в тепле и пище. А здесь, наяву, к голоду прибавилась жажда: Яне показалось, язык распух и перестал помещаться во рту.
– Яна Андреевна, вставайте, – повторили громче. – Если вы не пойдёте сами…
Ей было всё равно. Она была обессилена так, что позабыла даже об Ирине. Кажется, её попробовали поднять, но она снова потеряла сознание.
…Пришла в себя Яна от запаха, который щекотал ноздри. Это было что-то непривычное, острое, со сладковатой ноткой, но совершенно точно это был запах еды. Она открыла глаза, и от яркого света брызнули слёзы.
Когда она немного проморгалась, то обнаружила, что по-прежнему лежит в той самый каморке. Но дверь открыта настежь, а в дверном проёме, сунув руки в карманы, стоит Щуман. Яна приподнялась на локте, стараясь избегать резких движений; она казалась себе куколкой из хрупких хрустальных палок: только дёрни – сломаешь.
– Ешьте, – велел Щуман, глядя в пол.
«А вы обещали, что послезавтра мы будем вместе с Ирой!»
«Лгун!»
«Ненавижу!»
«Валите вон!».
Ничего подобного она не сказала. Запах щекотал ноздри. Желание жрать затмевало всё.
Стараясь сохранить остатки достоинства, она потянулась к чашке и чуть не упала. В круглой и глубокой железной миске оказался густой бульон. В нём плавала белая лапша, какая-то зелень и полоски мяса. Яна зачерпнула ложкой побольше и проглотила. Закашлялась, поперхнувшись. На глаза снова выступили слёзы – бульон был горячим и острым. Но она зачерпнула и проглотила ещё, потом ещё… Глотая, Яна думала только о том, как бы не расплескать этот удивительно жирный, душистый суп.
– Там ещё хлеб, – угрюмо сказал Арсений, не поднимая глаз.
Яна нащупала мягкую, большую булку. Та была тёплой и такой свежей, что тесто прилипло к картонной тарелке. Яна отскребла его жадно, методично, мгновенно. С каждым куском есть хотелось всё сильнее, но ложка уже звонко гремела о металлическое дно. Яна подобрала остатки, проглотила последнюю макаронину и глубоко вдохнула. Голод притупился, но не отступил.
– Сколько я тут?
– Чуть больше суток.
Слова о том, что он снова обманул её – насчёт Иры – замерли на губах. Сутки? Не может, не может такого быть…
– Хотите ещё?
Она не сразу сообразила, чего ещё: есть или сидеть в этой комнате.
Щуман протянул ей контейнер. В нём оказалась ещё одна булка, только поменьше и совсем холодная.
Яна вцепилась зубами в сочное сладкое тесто. Арсений вздохнул. Наконец посмотрел на неё.
– Появились новые мысли?
– По поводу? – с набитым ртом поинтересовалась она
– По поводу моего вопроса.
– Какого?
Ей было так хорошо от разливавшегося по телу тепла, от жирной бульонной плёнки на губах, от острого мясного
