и так это понял, он сразу приметил крепкий, но ржавый замок на дверях. Нужно было уезжать, нога продолжала болеть. Собаки, почуяв отдых, развалились на земле. А Максимилиан пошёл вокруг дома. Волков ждал и уже думал, что выскажет юноше что-нибудь с раздражением, но тот вышел с другой стороны дома и сказал:
– А за домом ещё одна тропа, в кусты ведёт.
Бертье сразу поехал за дом монаха, псари пошли за ним, а Волкову страшно не хотелось туда ехать, он хотел слезть с лошади и посидеть хоть на камне, только чтобы выпрямить ногу.
Но не пришлось, уже вскоре прибежал один из псарей и сказал ему:
– Господин, ротмистр просит вас туда.
– Что там ещё? – Хмуро смотрел на него кавалер.
– Там кладбище, господин.
В двадцати шагах от лачуги монаха, за густыми и колючими кустами шиповника и вправду было кладбище. Маленькое, с самодельной и низкой оградой из камней. С деревянными крестами и простыми камнями на могилах.
– Двенадцать душ тут упокоено, – сказал Бертье.
Волков, наконец, слез с коня. Его чуть не перекосило от боли, пришлось даже замереть и постоять, пока боль не утихла. Потом он всё-таки пошел, тяжело припадая на левую ногу, зашёл на кладбище. Кресты из палок, могильные камни – просто камни с нацарапанными на них крестами. В углу у ограды старая деревянная лопата. На могилах никаких надписей, все могилы, коме одной, старые. Лишь на одной, той, что ближе всех к выходу, холмик не сравнялся с землёй. Волков подошёл к лопате, взял её, сел на ограду из камней, вытянул ногу и стал рассматривать лопату.
– Интересно, кого он тут хоронил? – Спросил Бертье.
– Бедолаг каких-то, – ответил ему один из псарей.
Ничего в лопате необычного не было, простая деревянная мужицкая лопата, старая только.
– Бродяг, что волки задрали. – Отвечал ему второй псарь.
Волков поднял лопату, указал её на самую свежую могилу и сказал:
– Мелковата могила для бродяги.
– Иди ты! – Восхитился один из псарей и тут же осёкся. Уж больно грубо отреагировал на слова кавалера. – То есть, и вправду могила-то махонькая.
– Да, – сказал Бертье, – так и есть, ребёнка там похоронил.
Максимилиан ничего не сказал, он пошарил по ближайшим кустам, но ничего не нашёл там, боль в ноге у кавалера улеглась, но не до конца, ехать было можно, он поставил лопату на место и сел на коня. Они поехали в Эшбахт. Ну, не ждать же монаха тут до ночи.
Глава 4
Приехал домой, еле слез с лошади, еле дошёл до лавки и сел за стол.
Не успела ещё служанка Мария ему на стол хлеб поставить, как прибежал мальчишка со двора, брат Марии, и сказал, что его посыльный спрашивает.
– Проси, – сказал Волков, думая, кого ещё принесло.
Он сидел, щипал хлеб, как вошёл молодец в хорошем платье цвета графа.
– От графа письмо господину Эшбахту. И письмо госпоже девице Фолькоф.
Волков жестом позвал
