ни мига, бросилась в воду.
Речка и впрямь оказалась мелкой, даже и сажени не было – девушка шла всего лишь по грудь в воде.
А ретивый вой, что целил в неё сулицей, бился на траве, щедро поливая её кровью и силясь ухватить левой рукой правую, которую широко вспорол срезень Всеславлей стрелы. Двое других бестолково суетились около него, а остальные доскакали до Межи и остановили коней, косясь на Всеславичей.
– Кто таковы?! – хрипло каркнул один, по виду – старший. Хотя миг назад Всеслав готов был поклясться, что старший – тот, в кого он стрелял.
Всеслав, не отвечая, подскакал к самому берегу, дожидаясь беглянку. А она выбралась из воды и стояла, мокрая и грязная, не зная кому сейчас верить. Теперь и князь видел, что это вовсе не мужняя жена или честная вдова, а девушка – длинная коса выбилась из-под почёлка, растрепалась и запачкалась. Князь протянул руку, наклонясь с седла, девушка подняла голову, и Всеслав поразился – она была совсем молода, вряд ли старше него, князя. И ещё одно, чему князь поразился не меньше – богатый почёлок, множество оберегов, коса заплетена особым побытом – волхвиня.
Но думать тут было некогда: новогородцев хоть и много меньше, а одной шальной стрелы хватит, чтоб князя или волхвиню повалить.
– Хватайся за руку, ну! – велел Всеслав, подрагивая ноздрями в гневе на себя и на неё.
Девушка глянула пронзительным взглядом, словно насквозь его видела. И, не колеблясь больше, неожиданно сильно ухватила князя за руку, рывком вскочила на седло впереди Всеслава.
– Кто таковы, спрашиваю?! – громче заорал новогородский вой. – Она ведьма, мы должны её сжечь!
Несмеян, видя, что князю некогда и что Всеслав ни в коем разе не расстанется теперь со своей добычей (да и как расстанешься-то – смерть, как хороша девка), под весёлый гогот полочан подробно ответил, что именно следует сжечь новгородским воям. Брень вновь неодобрительно покосился на него, но смолчал – ясно уже было, что на слом ТЕ не полезут.
– Да вы кто такие?! – заорал в бессильном гневе новогородский вой, словно не видел на щитах полочан княжьего знамена. – Мы её у князя вашего потребуем!
Полочане захохотали так, что с ближних деревьев тучей взлетели птицы. Новогородец густо покраснел, видно, что-то поняв, потом решительно махнул плетью, словно говоря «а, плевать!» и заворотил коня. Да и чего он мог сделать с десятком-то воев против двух десятков на чужой-то земле? Эвон, межевой-то столб щерится волчьим оскалом – не зря говорят, что на своей земле и стены помогают. А уж столбы межевые, издавна чародейством полные – тем паче. Простую межу порушишь, поле своё прирастишь – и то духи огневаться могут. А тут, шутка ль – между двумя княжествами межа. Да ещё полоцкая межа – мало ль там у них меж болот, чародеев всяких… у язычников-то.
Всеслав, накинул на жрицу тёплый плащ – девушку била крупная дрожь – выходил вместе с речным холодом запоздалый страх.
