газету на диванчике в пивном баре. Ему бы хотелось перечитать статью, еще раз взглянуть на фотографию.
Зачем он, черт побери, позвонил по телефону? В этом темном городе, который никогда, да, именно никогда, так и не станет его городом, наверняка живут десятки Кабуров. Его бы ни за что не нашли.
Имя Грацциано напомнило ему о боксере, боксер – о Спортзале, Спортзал – о встречах, происходящих там по субботам, а сегодня как раз суббота.
Ему подумалось, что посещения Спортзала – единственные за последние годы приятные минуты в его жизни.
Он решил было сначала спуститься в метро, потом передумал: еще только начало месяца, а на Рождество он ждет прибавки к жалованью. И чуть не бегом направился к Восточному вокзалу в поисках такси.
У вокзала он и впрямь побежал. Кто-то, вероятно, опаздывающий на поезд, бежал за ним следом.
Рене Кабур толкнул проходившую парочку, извинился, открыл дверцу машины и крикнул шоферу:
– В Спортзал!.. На бокс!
Он тяжело дышал. Девять часов. Первый раунд, должно быть, уже начался. Он, вероятно, на него не поспеет. А ведь именно после той первой встречи в три раунда боксеров-любителей он пристрастился к этим вечерним субботним вылазкам. В 57-м году, в феврале месяце. Два боксера легчайшего веса, до 53 килограммов, маленьких, с маленькими злыми лицами.
Он пришел в Спортзал за компанию со старым школьным товарищем, который приехал в Париж на неделю и должен был вернуться в Жиронду, откуда и сам Кабур был родом. Град ударов, угрюмые взгляды, которыми обменивались маленькие боксеры во время отдыха. Но дело было не в этом. Когда один из боксеров, вышедший на ринг с простым полотенцем на плечах, упал с обреченным лицом, запутавшись руками в веревках, а его противник наносил, наносил и наносил ему все новые удары, пока рефери не схватил его в охапку и не оттащил в сторону, в зале поднялся невероятный шум, раздались громкие крики, грохот отодвигаемых скамеек, и вся толпа вскочила со своих мест, словно взмыла вверх огромная волна. И вот тогда-то все и произошло. Именно в эту минуту.
Рене Кабур вскочил вместе со всеми, он вопил, как и все, стараясь разглядеть, как пытается оторваться поверженный боксер и как пританцовывает от нетерпения боксер-победитель, и только позднее, гораздо позднее, он почувствовал, что у него болят ладони от яростных хлопков, а он снова стал самим собой, то есть ничем, стал человеком из толпы.
В следующий раз он поехал в Спортзал один, и все повторилось. Со временем он стал узнавать завсегдатаев, обменивался с ними прогнозами, в перерыве они угощали друг друга стаканчиком вина в бистро по соседству, и он испытывал удовольствие от сознания, что наступил субботний вечер и что после пустой недели снова наступит суббота.
Выходя из машины перед Спортзалом, Рене Кабур подумал, что уж на этот раз он наверняка будет последним. Но нет, тут же остановилось еще одно такси. Из него вышла женщина – одна, без спутников, она напомнила
