первый вопрос другой: продолжаем ли мы легенду: Эля отдельно, ты с мешками отдельно, а я твой друг. Или объединяемся и едем втроём. Теперь-то я понимаю, почему в ваших головах не укладывается, что каждая женщина должна быть под присмотром. У нас тут женщины одни только дома сидят. Значит, если Эля отдельно, то кто-то должен её сопровождать и охранять. Мне кажется, легенду надо продолжать. Так что присмотр Элине нужен, и в нашем случае она будет под присмотром Гора, больше некого. Мне кажется, Гор будет не против продолжить поездку в Наул, но, конечно, с оплатой. А я буду охранять тебя и вещи.
– Хорошо. Если легенду продолжаем, то в караване нам нужно две повозки!
– Необязательно. Элю просто можно пристроить к чужой. Вещей у неё мало. Тебя с мешками к чужой повозке пристраивать не хотелось бы.
– Хорошо. Легенду оставляем. С Гором поговоришь ты. Второй важный вопрос: в Наул мы сейчас поедем или нет? Можно сделать крюк и изобразить, что не Наул является нашей целью.
– Тоже верно.
– Мне кажется, – подала голос Эля, – главное сейчас, определить, кто скрывается и от кого скрывается. Тогда многие действия будут понятнее. Кто? Я одна скрываюсь, тогда только от Лютера. Или мне скрываться и от главы Алатая, если Лютер ему о Глене расскажет? Или ты, Паша, скрываешься от непонятного преследователя, который охотится за нашими мешками? Тогда ему до меня вообще не должно быть никакого дела. Можно вообще разделиться, и ехать в разные стороны, но не хотелось бы.
Мужчины переглянулись.
– Пока вычеркнем главу Алатая из этого списка. Хотя ты права, если глава узнает о Лютере, то Лютер может заинтересовать его твоей персоной.
– Коршень, ты сказал племяннику об Лютере?
– Сказал, но с тем, чтобы если он и сообщил главе, то завтра. Я думал, мы уже с караваном на Наул уйдём.
– Мне надо сегодня наведаться к Лютеру, – вздохнула Эля, – чтобы он не подозревал ничего, не поднял панику раньше времени и думал, что я сижу в этом же постоялом дворе и дожидаюсь Глена, или его покровительства. Как бы подстроить, чтобы он уверился, что у меня нет ни записей, ни вещей, которыми он так интересуется? Вроде как уехала и захватила только сундук с тряпками?
– Пока он не найдёт записи Глеба – не успокоится. Даже если ты голышом уйдёшь. Будет тогда тебя трясти, допытываясь, куда Глеб мог спрятать свои вещи. Кстати, здесь, если ты под его покровительством, никто даже и пальцем не пошевелит, чтобы тебя защитить.
– Что, даже убивать можно?
– Формально нельзя, репутация пострадает. Но воспитывать можно, даже плетьми.
Эля побледнела. Лютер предстал перед ней совсем с другого ракурса, не как безобидный заигравшийся подросток, а как мужчина, который для достижения своей цели может пойти и на жестокость и насилие.
– Не бойся, Элька, в обиду тебя не дадим, – Павел успокаивающе обнял её за плечи.
В течение следующего часа они выработали план действий. Насколько он удачен и что они не смогли предусмотреть – им покажет сама жизнь.
