и скажешь…
– Тьфу, вот еще слюнтяйство!
– И я не удивлюсь. – Я посмотрел на часы. – А сейчас, между тем, тебе пора спать. Пришел положенный час.
Огден вытаращился на меня:
– Спать?!
– Да.
Его до того это насмешило, что он даже не разозлился.
– Слушайте, во сколько, вы думаете, я обычно ложусь?
– Я знаю, во сколько ты будешь ложиться здесь. В девять часов.
Словно в подтверждение моих слов, дверь открылась и вошла миссис Эттвэлл, домоправительница.
– Думаю, мистер Бернс, ему пора ложиться.
– Я и сам, миссис Эттвэлл, только что говорил то же самое.
– Да вы тут все спятили! – вскинулся Золотце. – Какое там спать!
Миссис Эттвэлл в отчаянии повернулась ко мне:
– Никогда не видела такого мальчика.
Весь механизм школы держался на определенных правилах. Любой сбой – и авторитет власти пошатнется, и восстановить его потом крайне трудно. Ситуация, показалось мне, взывает к действиям.
Наклонившись, я, будто устрицу из раковины, выдрал Золотце из кресла и потащил к двери. Тот визжал беспрерывно. Лягнул меня в живот, а потом в коленку, не переставая пронзительно верещать. И верещал всю дорогу наверх. Визжал он и когда мы добрались до его комнаты.
Полчаса спустя я сидел, задумчиво покуривая, в кабинете. Сообщения с места боевых действий информировали об угрюмой и, возможно, лишь временной покорности судьбе со стороны врага. Огден лежал в постели, нехотя решив подчиниться обстоятельствам. Среди старших членов колонии царила атмосфера едва сдерживаемого ликования.
Мистер Эбни держался дружелюбно, а миссис Эттвэлл открыто поздравляла меня. Я стал героем дня.
Но ликовал ли я сам? Нет, я призадумался. На моем пути возникли непредвиденные сложности. До сего момента я рассматривал похищение как нечто абстрактное. Не учитывая личность. Если у меня и рисовалась какая-то картинка в воображении, то лишь самая благостная: я крадучись ухожу в ночь со смирным ребенком, его маленькая ручка доверчиво покоится в моей. Теперь я видел и слышал Огдена Форда и вывел, что если кому-то вздумается похитить его тишком, то смельчаку потребуется немалая доза хлороформа.
Ситуация вырисовывалась крайне затруднительная.
Глава III
Я никогда не вел дневника, и мне трудно пересказывать события в хронологическом порядке, расставлять мелкие происшествия в надлежащей последовательности. Пишу я, полагаясь лишь на свою несовершенную память. Дело осложняется еще и тем, что первые дни моего временного пребывания в «Сэнстед-Хаусе» сливаются в одно расплывчатое пятно, путаный хаос, как на полотне футуриста. Проступают случайные фигурки мальчиков – мальчики работают, мальчики едят, мальчики играют в футбол, мальчики перешептываются, задают вопросы, хлопают дверьми, топочут по лестнице и носятся по коридорам. Окутана вся картина сложным запахом
