точно отдаленные взрывы динамита, соединенные с землетрясениями, подсказали: он расчихался.
– Простите, что побеспокоили, – начал было я, но Бак, человек действия, презирающий пустую болтовню, прошагал мимо меня и, ткнув револьвером в бугор на постели, где, по его грубым подсчетам, скрывались ребра мистера Эбни, бросил всего одно слово:
– Па-аслушай!
Мистер Эбни резко сел, точно чертик в коробке. Кто-то мог бы даже сказать, что он подскочил. И тут увидел Бака.
Не могу даже отдаленно представить, каковы были его чувства. Он с самого детства вел жизнь размеренную и спокойную. Создания вроде Бака появлялись в ней, если появлялись вообще, лишь в кошмарных снах после чересчур плотного обеда. Даже в обычном костюме без экстравагантностей вроде маски и револьвера Бак был отнюдь не симпатяга. Но с этой чудовищной грязной тряпкой на лице он превратился в ходячий кошмар.
Брови мистера Эбни взлетели, челюсть отпала до крайнего нижнего предела. Волосы, взлохмаченные от соприкосновений с подушкой, встали дыбом. Глаза выпучились, как у змеи. Он зачарованно вперился в Бака.
– Слушай, кончай глазеть-то. Не на выставке. Где этот ваш Форд?
Все фразы Макгинниса я пишу, словно бы их произносили звучным голосом, ясно и четко; но это я ему льщу. На самом деле манера его речи наводила на подозрения, что рот у него набит чем-то большим и жестким, и понять его было трудновато.
Мистеру Эбни это не удалось. Он по-прежнему беспомощно таращился, распахнув рот, пока напряженность не снялась новым чиханием.
Допрос чихающего человека не приносит удовлетворения. Бак сумрачно дожидался конца приступа. Я между тем оставался близко к двери. Я тоже пережидал чихание мистера Эбни, и мне в голову в первый раз с той минуты, как Левша ввалился в класс, пришла мысль: надо бы действовать. До этого новизна и неожиданность событий притупили мой мозг. Покорно шагать впереди Бака по лестнице и с той же покорностью дожидаться, пока он допросит мистера Эбни, представлялось мне единственно возможным. Для человека, чья жизнь протекала в стороне от подобных вещей, гипнотическое влияние пистолета поистине непреодолимо.
Но теперь, временно освободившись из-под этого влияния, я обрел способность думать, и ум мой, восполняя прежнюю пассивность, искрометно, просто и быстро выстроил план действий.
План получился простенький, но очень эффективный. Мое преимущество заключалось в знании «Сэнстед-Хауса» и невежестве Бака. Только бы взять правильный старт, и тогда погоня Бака закончится впустую. Именно в старте я видел залог успеха.
До Бака не дошло, что оставлять меня между дверью и собой – тактическая ошибка. Наверное, он слепо полагался на гипнотическую силу пистолета. Он даже не смотрел на меня. В следующий же миг мои пальцы легли на выключатель, и комната потонула во мраке. Схватив стул, стоявший у двери, я швырнул его в пространство между нами. Потом, отскочив, распахнул дверь и помчался по коридору.
Бежал я не бесцельно. Я стремился к кабинету. Он, как я уже объяснял, находился на втором этаже. Его окно выходило на узкую лужайку, окаймленную
