ей? Может, она поможет мне найти нормальную работу. Она такая милая. – Голос у Одри дрогнул, и она совсем спряталась за газету. – Мисс Вандерли предложила, чтобы я приезжала и жила у них, но я не могла так поступить. Я настаивала, что должна работать. Тогда она порекомендовала меня мистеру Форду, Вандерли знали его очень хорошо, и я стала гувернанткой Огдена.
– Что? – закричал я.
Она смущенно засмеялась:
– Не думаю, что я была такой уж великолепной гувернанткой. Я почти ничего не знаю. Мне самой нужна няня. Но как-то справлялась.
– Этот маленький изверг – он душу из тебя, наверное, вынул?
– О, здесь мне снова повезло! Мальчику я почему-то понравилась, и он вел себя как настоящее золотце. Насколько мог, конечно, и если я не особо мешала ему безобразничать. Я старалась не мешать. Я очень слабая. Счастливое время, такого мне давно не выпадало.
– А когда он приехал сюда, ты приехала, чтобы оказывать на него нравственное воздействие?
– Более или менее, – засмеялась она.
Мы посидели молча, а потом Одри высказала мысль, бродившую у нас обоих:
– Как странно, Питер, что мы с тобой сидим вот так и болтаем после всего, что… после всех этих лет!
– Точно во сне.
– Да, в точности как во сне… Я так рада… Ты не представляешь, как я ненавидела себя порой за… за…
– Одри! Не надо так говорить. Давай не будем вспоминать прошлое. К тому же вина целиком моя.
Она покачала головой.
– Ладно, давай скажем, что мы не поняли тогда друг друга.
– Да, – медленно кивнула Одри, – не поняли.
– Но теперь понимаем. И мы друзья, Одри, верно?
Девушка не ответила. Мы долго сидели в молчании. А потом – видно, сдвинулась газета, отсвет огня упал на ее лицо, заблестел в глазах, и кровь в жилах у меня застучала, словно барабан, предупреждающий город об опасности. В следующую минуту тень снова скрыла ее глаза.
Я сидел, вцепившись в подлокотники кресла. Я трепетал, со мной что-то творилось. У меня возникло чувство, будто я на пороге чего-то чудесного и опасного.
Снизу донеслись голоса мальчиков. Занятия закончились, а значит, и разговору у камина – конец. Через несколько минут кто-нибудь – Глоссоп или мистер Эбни – непременно вторгнется в наше убежище.
Мы оба поднялись, и тогда случилось это. В темноте Одри оступилась и, споткнувшись, схватилась за мой пиджак. И очутилась в моих объятиях.
Длилось все одну секунду. Обретя равновесие, Одри двинулась к двери и исчезла.
А я замер на месте, пораженный ужасом от открытия, ударившего меня в этот короткий миг. Простое касание начисто сокрушило хлипкое сооружение дружбы, казавшееся мне таким крепким! Я говорил любви: «До сих пор, и ни шагу дальше», – а любовь нахлынула на меня еще сильнее из-за того, что ее сдерживали. Время самообмана кончилось. Я понял, что со мной.
Глава VIII
1
То, что
